Последнее наказание

Арабель Моро

Туманный массив страшных загадок во все времена окружал волнующую эпоху Средневековья. Обрамленная истинным мраком, искаженная и во многом необъяснимо диковинная, она навсегда поглотила ответы на леденящие душу вопросы – ключи к поржавевшим замкам кровавых секретов: страшно подумать, но история иногда рождает события похуже самых жестоких сказок…Тяга к запретному колдовству всегда томила молчаливую Марию: неведомая сила вновь и вновь звала ее к потустороннему и мистическому. Однако девушка не могла и представить, что в один день призрачные видения обернутся пугающей явью, а зловещий демон преисподней покинет пределы старинной легенды…

Арабель Моро

Последнее наказание

В глуши, во мраке заточенья

Тянулись тихо дни мои

Без божества, без вдохновенья,

Без слез, без жизни, без любви.

А. С. Пушкин

Глава 1

Я навсегда запомнила то погожее осеннее утро, что так сильно изменило всю мою жизнь. В году 1441 от Рождества Христова сентябрь выдался на редкость теплым и сухим. И я говорю «на редкость» не для красного словца, а потому что дождь в наших краях, казалось, начинался ранней весной, а затем шел все лето и всю осень, прекращаясь ненадолго только для того, чтобы немножко отдышаться и снова с удвоенным энтузиазмом приступить к своим малоприятным обязанностям. По крайней мере, так казалось моему еще детскому в то время восприятию мира. Как и положено всем детям, я очень любила солнце и так редко выпадающие яркие, теплые деньки.

Но в том сентябре, что мне вспомнился сейчас, все было по-другому. Погода стояла в основном ясная и теплая, и я, наслаждаясь этим нежданным даром природы, много времени проводила на улице, играя на солнце возле реки или же в тени нашего небольшого парка, что начинался сразу же за домом. Мы жили в маленьком фамильном поместье, которое располагалось так далеко от городов и других усадеб, что я не припомню такого случая, когда бы кто-нибудь, случайно проезжая мимо, решился бы внезапно нас посетить. Но это уединение мне нравилось, и я совершенно не испытывала дискомфорта из-за недостатка в разнообразии окружавшего меня общества. Скорее, я даже и не знала о том, что терпела в чем-то недостаток. Я очень любила наш дом, который моему детскому тогда еще воображению казался огромным сказочным замком. В основном такое впечатление создавалось из-за того, что он был сложен из серого, обросшего плющом камня и имел башню. Башня эта, как, впрочем, и сам дом, была довольно маленькой, и к тому же в нее никому не разрешалось заходить, так как крыша там почти полностью обрушилась еще в те стародавние времена, когда мои родители были не старше меня годами. Но своим детским восторженным взором я видела ее совсем иначе. Для меня эта башня отнюдь не была нежилым полуразвалившимся придатком дома, каким считали ее взрослые. Я почитала ее символом чего-то великолепного, чего-то значимого и большого, чего-то такого, что я не могу еще понять, но когда вырасту, то обязательно пойму и прочувствую так, как подобает чувствовать подобные старинные и значимые вещи. Мой дом был для меня Эдемом, моей неприкосновенной райской обителью. Наверное, и правда, в те времена мы жили словно в Раю.

Мы были достаточно богаты, чтобы не беспокоиться о своем будущем, и даже носили дворянский титул дворянского рода, но душа нашего дома оказалась далека от прочих людей нашего сословия. Из-за отчужденного положения фамильного поместья мы редко выходили в свет. К тому же моя мама, ее звали Нора, была очень больна, и частые посещения шумного общества сказывались на ее здоровье самым пренеприятным образом. Мама отличалась особенной чувственной красотой и была еще довольно молода, когда мой отец умер, но из-за внезапных приступов эпилептической болезни она почти не покидала дома. Только в ясные летние вечера мама иногда позволяла себе выйти во двор и посидеть часок-другой на своей любимой скамейке, стоявшей у самого крыльца в тени яблони. В моих глазах мама всегда была мудрой и рассудительной женщиной, и, возможно, не будь этой злополучной болезни, она вновь вышла бы замуж и обрела заново женское счастье. Но этого не сл