Четыре овцы у ручья

Алекс Тарн

Имена. Российская проза

Увлекательный саспенс и интереснейшие философские размышления, эпический размах и пристальное внимание к судьбе каждого героя, живые, остроумные диалоги и неповторимая авторская интонация – все это вы найдете в романе Алекса Тарна «Четыре овцы у ручья».

Джамиль Шхаде, один из главарей ХАМАС, умен, коварен и безжалостен. Кэптэн Клайв, офицер Шерута, не уступает ему в уме и проницательности. Он идет за Джамилем шаг в шаг, найти и обезвредить его – дело чести. Но у Клайва есть слабое место – Лейла, сестра Джамиля. Брат использует ее как «живую бомбу» и подсылает к врагу. Но все идет не по плану: вмешивается любовь. А она, как известно, не берет в расчет геополитику.

Это могла бы быть история Бонни и Клайда. Или – более романтично – Ромео и Джульетты. Но стала историей Клайва и Лейлы, не похожей ни на какую другую.

Но для тех, кто знает притчу о четырех овцах, в финале этой истории нет ничего неожиданного – напиться из ручья и уцелеть смогла лишь та овца, что помнила об осторожности. А всем известно, что как раз это – самое сложное.

Алекс Тарн

Четыре овцы у ручья

© Тарн А., 2024

© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024

Издательство АЗБУКА

Издание подготовлено при участии Литературного агентства «Флобериум»

* * *

Алекс Тарн – прозаик, драматург, поэт, переводчик, и в каждой из этих ипостасей он талантлив, а потому востребован и любим читателями и признан профессиональным сообществом. Доказательство тому – множество литературных премий и номинаций: имени Марка Алданова (2009), Юрия Штерна (2014), Эрнеста Хемингуэя (2018). Кроме того, Алекс Тарн – финалист Русского Букера (2007), лонглистер премии «Большая книга», неоднократный лауреат Русской премии.

1

– Рабби… рабби…

Я делаю вид, что не слышу, ведь только-только удалось согреться и почувствовать тепло в ногах. Мне не хочется шевелиться, чтобы не упустить долгожданное ощущение уюта, которое, как дикая уличная кошка, постоянно норовит выскользнуть наружу – в каменный холод иерусалимской зимы. Когда строишь кокон из дюжины дырявых байковых одеял, то, сколько ни подтыкай-подтягивай, неизбежно остаются щели. В них-то уют и выскакивает. Уют выскакивает, кашель возвращается.

– Рабби… рабби…

Судя по голосу, это Меир, называющий себя моим учеником. Теперь ученик еще и постукивает по стене, чему я его точно не учил. С этой целью Меир самостоятельно отыскал и положил возле ниши небольшой, но очень звонкий камень величиной с кулак. Каждый раз, выходя наружу, я борюсь с искушением отфутболить эту чертову стучалку куда подальше – борюсь и побеждаю, как обычно. У меня хорошо получается бороться с собой. Думаю, я один из лучших в мире мастеров этого вида боевых единоборств – не ниже черного пояса. Точнее, серого – по цвету опоясывающих меня байковых одеял. А в случае с камнем Меира мне даже не приходится особенно напрягаться для победы. Во-первых, жаль человека: не найдя своего инструмента, бедняга будет стучать в стену костяшками пальцев и непременно поранится в кровь. Во-вторых, через день-другой он все равно принесет новый каменный кулак взамен отфутболенного. И в-третьих, мой самозваный ученик так или иначе продолжит надоедать мне – с камнем или без камня.

Тук-тук. Тук-тук.

– Войди! – сдаюсь я.

Меир, как всегда, входит в три приема. Сперва отодвигает край тяжелой прорезиненной шторы, которая отгораживает нишу от улицы, и с полминуты почтительно смотрит в щелку. На следующем этапе он просовывает в щель голову и крутит ею туда-сюда, как будто проверяя, все ли в порядке. Не вознесся ли я на небеса? Не появилось ли здесь за время его отсутствия еще одного мастера боевых единоборств? Не увеличилась ли ниша каким-нибудь волшебным образом? Убедившись, что ответы на эти и подобные им вопросы одинаково отрицательны, Меир наконец просачивается в крошечное пространство, свободное от магазинной тележки с вещами, стопок книг, листов гофрированного картона и толстого кокона дырявых байковых одеял с человеческой начинкой-личинкой внутри. Таковы моя роль и мое назначение: личинка. Я – всего лишь личинка, хо