Названные

Дарья Ивановская

Как живут идеально законопослушные люди? Есть ли единый критерий счастья и равновесия? Что делает нас людьми – умение следовать нами же установленным правилам или способность мгновенно поддаваться страстям и соблазнам? Более чем живые люди – с привычками, историями, диагнозами, недостатками и сомнениями, требованиями и страхами – пытаются понять, чем их "инакость" лучше или хуже "инакости" всех остальных. Автор размышляет о том, нужны ли нам референтные группы, собратья, стандарты и подтверждения соответствия этим стандартам. Странный парень, две таких непохожих девушки с одинаковыми именами, роскошная провокаторша, жестокая бабушка – эти люди живут в городке на берегу моря и на своем месте пытаются разобраться, они делают все слишком правильно или ошибаются буквально во всем. Эмоции против логики, правила против самомнения, обиды и признания – все это типично только для "названных" или для всех без исключения людей?Давайте попробуем понять вместе.

Дарья Ивановская

Названные

***

– Сколько у тебя цифр? – спрашивает рыжая. Говорит громко, отчетливо. Голос высокий, бархатный. Смотрит надменно, как хозяйка положения.

– Пять, – отвечает ей Шу.

– У меня три, – четко артикулирует рыжая. – Я из первых. Что ты слушаешь?

– Музыку, – отвечает ей Шу.

– Не тупи! – поворот рыжей головы в сторону колонок. – Какую именно музыку ты слушаешь?

– Разную, – отвечает ей Шу.

– «Разную»… Тут все разное слушают. Что включено, то и слушают. Я спрашиваю, что ты предпочитаешь.

Шу молчит, смотрит на рыжую в упор. Красива, выразительна. Блестящие волосы, округлые скулы, загар цвета меди. Губы – как вяленое мясо. Глаза из яшмы.

– Понятно. Ясно. Меня зовут Шу. Запомни. Шу. Не путать ни с кем! – презрительно чеканит рыжая. Поворот, прядь взлетает с плеча. Сейчас уйдет.

– Меня тоже, – отвечает ей Шу.

– Повтори? – рыжая снова стоит к ней лицом, щурится недобро.

– Меня зовут Шу, – отвечает ей Шу.

Рыжая успокаивается, будто кто-то погасил вспыхнувшую спичку. Руки в карманы, откинулась назад. Плечи расслаблены. Смотрит долго, молчит – только зубы сжаты. Выжидает.

– С кем ты? – сухо спрашивает она.

– В каком смысле?

– Нескладеха. Ну вот нескладеха же, господи! – рыжая Шу коротко и нетерпеливо вздыхает. – Кто тебя привел?

– Джеминай.

Опять разворот, прядь взлетает. Рыжая идет прочь, вышагивает вдоль бассейна, походка быстрая, резкая. Чуть не задевает женщину в длинном платье. Протискивается между мальчиками непонятного возраста. Широкий шаг, еще один, почти прыжок – хватает за локоть парня, который курит у фонаря. Коротко стрижен, полноват, невысок. Белый костюм.

– Слышишь, – шипит она ему в лицо, – какого черта? Почему мне вдруг попадается клуша, которую тоже зовут Шу? Ты с какого перепоя ее сюда притащил? Где ты взял эту бледную моль? Она не соображает, разговаривает как обкуренная и… и… и ее зовут Шу!!! Как такое вообще возможно?

Джеминай ухмыляется, затягивается, молчит.

– Что? – рыжая дергает плечами, сердится. – Что ты ржешь? Что за фигня, Джеминай? Я – Шу. Я. Я, и больше никто!

– Здесь, – Джеминай говорит жестко и отрывисто. – Здесь больше никто. Точнее, уже нет. Точнее, не ты – никто, а…

– Вы друг друга стоите, да, – перебивает рыжая. – Ты вечно строишь фразы, как придурок, и эта… тоже не блистает…

Рыжая взмахивает руками, встряхивает головой. Волосы снова разлетаются. Похоже на пламя под порывом ветра. Она чертовски красива. Шу любуется издалека. Рыжая снова направляется к ней, чуть ли не расталкивая людей локтями; на лице негодование.

– Значит так, слушай меня, страх Господень, – на Шу нацеливается палец с длинным ногтем. – Рекомендую не приходить, когда я здесь. А поскольку я здесь почти всегда, то постарайся на всякий случай вообще не показываться. Не хватало еще, чтобы когда позовут меня, обернулось… вот это вот.

Шу молчит.

– Надо же… Ее тоже зовут Шу… – рыжая опять кривится. – Почему ты взяла это имя? Только нормально отвечай, не мямли!

– Мне хотелось, – отвечает Шу.

– «Мне хотелось!» – рыжая пискляво передразнивает ее. – Чтобы называться, надо понимать ценность имени. Его суть. Смысл.