Моё пост-имаго

Владимир Витальевич Торин

МИФ ПрозаТаинственные истории из Габена

Город завис в ожидании туманного шквала. Воет сирена, все полеты отменены. Прохожих становится все меньше, лавочники закрываются пораньше, даже констеблей распустили по домам. В Габен прибывает «Дурбурд», последний поезд перед туманным шквалом. И привозит он с собой жуткое существо и целый ворох тайн.

От автора

Это очень необычный цикл, и каждая книга в нем может читаться как самостоятельное произведение. Жанр – стимпанк и городское фэнтези. У каждого произведения есть черты собственного поджанра: «И гаснет свет» – это мистический триллер с элементами хоррора, а «Мое пост-имаго» – готический детектив с элементами гримдарка.

Похож ли Габен на «Птиц»? И да, и нет. Вселенная общая, схожие технологии и атмосфера, но, как сказал один мой читатель: «Если бы Птиц написал Гофман, то Габен написал бы По». Что это значит? Чуть меньше сказочности, больше мрачности.

Для кого эта книга

Для тех, кому нравятся «Мистер Вечный Канун» и «Птицы».

Для читателей городского фэнтези.

Владимир Торин

Моё пост-имаго

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Торин В., 2024

© Оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

* * *

И гаснет свет. История о живых куклах, человеке в маске и загадочных событиях в доме № 24 на Каштановой улице

Часть первая. Милые игрушки

Гудок штормовой тревоги прорезал густой грязно-серый туман и смолк.

Вскоре, ровно через десять минут, он раздался снова, завывая с аэробакенов, висящих в небе над крышами, и со столбов на перекрестках: сирена Срочного Тревожного Предупреждения оповещала жителей города, что ночью ожидается туманный шквал.

Мгла затопила Габен еще ранним утром, а к вечеру сгустилась уже настолько, что полеты над городом отменили. Даже наземный транспорт работал с перебоями: кебы исчезли, старенький омнибус не ходил, да и на трамваи было рискованно полагаться. Еще в полдень почтальоны прекратили доставлять письма и бандероли. При этом трубы пневмопочты, обвившие город металлической паутиной, дрожали, почти не успокаиваясь: личное общение заменили собой послания в капсулах.

Постепенно улицы опустели. Полицейские тумбы на перекрестках выглядели одинокими и покинутыми – констеблей распустили по домам; и сейчас вроде как было самое время для всяческой мерзости, что порой творится на габенских улочках, но различные грабители, убийцы, коварные заговорщики и им подобные малоприятные личности предпочли взять выходной. И то верно – кому захочется исчезнуть в тумане, раствориться в нем без следа?

Когда начало темнеть, уже почти ни у кого не осталось сомнений в том, что, пока шквал не закончится, нос из дома лучше не высовывать. Ну а те, у кого дома не было, забрались в подвалы и на чердаки, забились в щели, откуда их не вытянуть – разве что клещами.

А уж когда стемнело окончательно, Тремпл-Толл, который еще называют Саквояжным районом, словно бы и вовсе вымер. Мощенные брусчаткой улицы и мосты, обычно суетливые и бурлящие жизнью дворы-колодцы, еще вчера шумные рынки и нервная, как пациент психушки, Чемоданная площадь с хмурым зданием вокзала – все замерло…

Время будто остановилось в укутанном во мглу городе. Помимо звучащих порой гудков сирены, здесь сейчас не раздавалось ни единого звука.

Почти ни единого. Если прислушаться, на улице Даунинг, неподалеку от Беззубого моста, можно было различить звук быстрых шагов.

В тумане шел человек.

Совершенно не примечательный с первого взгляда человек – такой, знаете ли, обывательский обыватель породы серых клерков, которые целыми днями портят зрение, корпя над бумагами в полутемных конторах. Жизнь подобных клерков обычно монотонна и уныла: она проходит под скрип чернильных ручек, перестук клавиш печатных машинок и грохот штемпелей. Ничего особенного с такими людьми не случается – о них не сплетничают и не пишут в газетах, – слишком редко они попадают в истории.

Что ж, Джонатан Мортон, а так звали этого клерка, сам того не зная и уж точно не желая, как раз так