Оникромос
Павел Матушек
Иная фантастика (АСТ)
Друсс – последний оставшийся человек в Линвеногре, городе, где живут две расы, совершенно непохожие на людей. Брат Друсса погиб из-за странного физического явления, и вскоре Друсс выясняет, что оно может привести к разрушению самого города и смерти всех, кто в нем обитает. Пытаясь остановить катастрофу, он отправляется в удивительное путешествие по бесконечной череде то прекрасных, то чудовищных миров, в которых с трудом можно остаться самим собой. А на Земле разные люди, незнакомые друг с другом, встречаются с таинственными и зловещими артефактами старше самого человечества, радикально меняющими все вокруг себя. И все это взаимосвязано, и каждая реальность влияет на остальные.
Это роман-лабиринт, роман-загадка. Он соткан из множества микроисторий, из сотен деталей, которые свиваются в один большой сюжет. Здесь важна каждая подробность, здесь перед читателем предстает невероятное количество разнообразных, ни на что не похожих миров, народов, сказаний и представлений, а каждое предложение может стать ключом к пониманию причудливого многомерного пространства, в котором сплетаются фэнтези и хоррор, альтернативная реальность и фантастика, «новые странные» и сюрреализм. Это «Оникромос», книга, подобной которой вы еще не встречали.
Павел Матушек
Оникромос
© 2016 Pawel Matuszek Onikromos
© Милана Ковалькова, перевод, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Возможно, жизнь требует расшифровки, как криптограмма.
Андре Бретон
Все слова священны, все пророки истинны, только учти, что они мало разумеют; реши первую половину уравнения, вторую оставь нетронутой. Ты видишь всё в ярком свете, а иные, хоть и не все, – во мраке.
Алистер Кроули
Позднее, в Париже, он больше не рассказывал о некоторых вещах, и только кое-кто из его солдат вспоминал булькающие звуки, долетавшие со стрехи, свист отравленных стрел, бьющих точно в цель, призрачные ночные свечения, а особенно те едва заметные сдвиги в мире, когда на краткий миг он перескакивал в нереальность. Тогда деревья и ленивые речные водовороты вроде бы оставались сами собой, но в то же время чувствовалось, как нечто неведомое лишь притворяется ими.
Даниэль Кельман
Вселенная – это не тесный карман, и действующий в ней порядок не связан неким ограничением у истоков возникновения, по которому в одной части должно повторяться то, что существует в другой. Даже в этом мире больше вещей существует вне нашего сознания, нежели внутри него; и порядок, что мы усматриваем в акте творения, – это порядок, приписанный нами самими; он подобен веревке, протянутой в лабиринте, чтобы не заблудиться. Существование имеет свой собственный порядок, и его не способен постичь ни один человеческий разум, ибо сам разум – лишь одно из множества обстоятельств.
Кормак Маккарти
Тракорне
Холод скапливался в углублениях масляного поддона. Шестерни застучали, словно падающие костяшки домино, и замерли в ожидании. Масло стекало по осям, с каждой каплей предупреждая:
– Вот. Тут. Вот. Тут. Вот. Тут. Вот. Тут…
И вдруг замолкло.
Холод, источаемый маховиком, пополз по коленчатому валу, поднялся по поршням и сгустился в цилиндрах. Мороз напирал всё сильнее. Свечи зажигания позабыли свой навык давать искру, и это беспамятство бельмом расплылось по их керамическому покрытию. Клапаны выбились из сил и уже не могли преодолевать сопротивление пружин. Распределительный вал судорожно цеплялся за зубчатый ремень, но ничего не мог поделать. Тишину, отмеряемую стуком густых капель стекающего масла, внезапно взорвал металлический скрежет стартера. Заглох, попробовал запустить мотор снова… И так несколько раз. Безуспешно. Все подвижные элементы двигателя неподвижно застыли. Черный холод поселился в чугуне.
* * *
– И что там?
– Неизвестно.
– Как это? Ты же неделю назад отдал машину в автосервис.
– Да, но мастер разводит руками. Говорит, ничего подобного прежде не видел.
– Он же чинит машины!
– Дело в характере поломки.
– Я в этом не разбираюсь. Он к пятнице починит? Ты же помнишь, что мы едем к родителям?
– Не знаю.
– Чего ты не знаешь?
– Сможет ли он п
ЛитРес