Трактат о домовых

Аглаида Владимировна Лой

В сборник «Трактат о домовых» вошли произведения, различные по форме и жанру. Они, как и все творчество Аглаиды Лой, привлекают оригинальностью взгляда на мир, стремлением расширить границы понимания сущего за пределы зримого.

Во вполне реалистической повести «Ирена – черная кошка» кошка Ирена – вполне себе человеческое существо. В рассказе, давшем название книге, исследуются явления, традиционно относимые к «потусторонним» – и тоже в абсолютно реалистичной манере. В рассказе «Дервиш» героиня вдруг угадывает-узнает святого дервиша в простом нищем с рынка, а героиня рассказа «Карнас», прилетев на Крит в качестве туриста, неожиданно оказывается в центре празднества нимф и сатиров перед троном бога Пана.

Сказки, представленные в сборнике – не совсем сказки, а скорее фантастические притчи. И мотылек Дионисий, которому суждено прожить всего один день – тоже вполне себе человек…

В книгу, помимо художественной прозы, вошли историкокраеведческие очерки автора.

В качестве послесловия в издание включены эссе о жизни и творчестве Аглаиды Лой и «личные» воспоминания об этом прекрасном писателе и удивительном человеке.

Аглаида Владимировна Лой

Трактат о домовых

Аглаида Владимировна Лой

(1951-2023)

Повесть и рассказы

Ирена – чёрная кошка

Повесть

В обувной мастерской

Мастерская по ремонту обуви находилась в торце многоэтажного здания, фасад которого украшали пилястры, фигурные балкончики и лепные розетки. Над выкрашенной грязно-зеленой краской дверью крепилась вывеска: замысловатый башмак на синем фоне и тщательно выписанное белыми буквами слово «Экспресс». Часто хлопала дверь с тугой пружиной, пропуская посетителей «Экспресса» в длинную прихожую, миновав которую они попадали в зал, где за высокой стойкой работала приемщица.

Сгустились ранние октябрьские сумерки. К вечеру разъяснилось, и на фиолетово-черном небосводе засияли ледяные кристаллы звезд: ночь обещала быть по-зимнему морозной. На выщербленном цементном крыльце возле двери мастерской съежилась небольшая черно-белая кошка. Бродяжничала она уже третий месяц и, пока было сравнительно тепло, рылась в мусорных баках. Теперь же добывать пищу становилось все труднее, кошка часто голодала и сильно отощала. Холод насквозь пронизывал ее небольшое, лишенное подкожного жира тельце. Она чувствовала, что не переживет эту ночь, и переполнявший ее ужас выразился хриплым, отчаянным мяуканьем.

Хлопала входная дверь, входили и выходили люди, но никто не обращал внимания на замерзавшую кошку. Наконец на улицу выглянула приемщица. Голубые глаза человека встретились с желтыми глазами отчаявшегося животного. «Ну, чего кричишь? – грубовато спросила женщина. – Сама поди удрала из дому, а теперь орешь…» Кошка умолкла. Она ощутила волну сочувствия, исходившую от этого человеческого существа, и в ее маленькой грудке вспыхнула надежда. «Ладно, заходи, а то замерзнешь!.. Что, не веришь людям? Заходи, заходи давай! Кис-кис-кис…» И кошка проскользнула следом за нею в тепло.

Время приближалось к восьми, и посетителей в мастерской уже не было. Женщина положила перед кошкой оставшийся от обеда кусок хлеба, восхитительно пахнущий колбасой, и та жадно накинулась на него.

– Ой, это что за чучело? – воскликнула молодая полная женщина, которая вышла из ремонтного цеха и теперь перевесилась через стойку, разглядывая животное. – Тебе, Нинка, вечно больше других надо? Дома две кошки – и третью потащишь?

– С третьей не выйдет – муж прогонит, – серьезно ответила Нина, наблюдая за оголодавшим животным. – Может ты, Клава, возьмешь? Посмотри, какая она симпатичная! По мордочке видно – кошечка. У котов морда лопатой, а у этой изящная.

– Ну, чо попало несешь, – покачала головой Клава. – Как их можно различить? Морда – она и есть морда.

– Очень даже различаются. Как у людей. И они все понимают. Видишь: сжалась? Тебя боится. Ешь, киса, ешь, она добрая, только разговаривает громко… – присев на корточки, она погладила кошку.

В цехе оборвался стук молотка, в приемный зал вышел молодой мужчина с женским сапогом в руке. Зашвырнув сапог в груду готовой обуви, он тоже