Назад к книге «Академия святости и Рассказы из колодца» [Роман Алимов]

Академия святости + Рассказы

Роман Алимов

Академия святости: История пути к духовному совершенству, посмертном опыте, ангельском мире и школе жизни современных праведников. Валентина – бывший врач, жительница деревни, проходит скорбный путь испытаний, постепенно возрастая встречается с силами добра и зла. Мысль за мыслью разрушает искаженное мироощущение, получая взамен значительно большее. Касается благодати и мистических механизмов, пронизывающих вселенную, связывая приземленный мир с Небом.Дополнение к книге Рассказы из колодца: Сборник мистических рассказов, вовлекающий читателя в судьбы и духовный мир главных героев. Кристально честные и навсегда испорченные, живые душой и давно ушедшие в преисподнюю – личности. Они мечтают рассказать свои истории, поделиться ошибками и личным опытом, разделить переживания утрат и приобретений.От автора: Желаю вам найти мысль, что напитает сердце добром и сподвигнет к размышлениям о душе, вечности!

Роман Алимов

Академия святости + Рассказы

Глава первая

Благодать дается перед скорбями

Бом, бом, бом – громко забила полифония колоколов в будильнике телефона, чередуя тяжелый гул с легким и звонким.

Нужно открыть глаза, еще темно, спит муж, за окном уже скоро включится улей, гул города, автомобилей. Очень не хочется вставать, но обязательно нужно попасть на воскресную литургию!

Проверила детей в соседней комнате, поправила подушку сыну, подняла упавшее одеяло старшей и тихо прикрыла дверь.

Двадцать минут на утреннюю молитву, глаза все еще закрываются:

– Боже, ми?лостив бу?ди мне грешному.

Первый поклон всегда сложнее остальных, спина побаливает от вчерашнего компьютера, безуспешно искала лекарства подешевле, ничего, второй пойдет легче.

Веки постепенно опускаются. По памяти буду читать. Нет, лучше открыть глаза, засну еще.

Умыться, привести волосы в порядок, длинная юбка и платок, на все двадцать минут.

Тихий поворот ключа, закрыла дверь. До соседнего храма километр пешком, там за шоссе заканчивается город и переступаешь в совершенно другой мир с деревенским пейзажем, домиками с печными трубами, пышными деревьями. Плавно течет звон колоколов, немного запинается, видать, новый алтарник на колокольне.

Проходя хозяйственный магазин, что на углу, вспомнила:

«Свет выключила. А утюг?!

…Фух, утюг ведь не включала.

Не забыть бы про школьное собрание, в прошлый раз не сдала деньги вовремя.

Все! Оставим попечение, займусь душой, Господи Иисусе Христе помилуй мя…

Хм, надо будет на обратном пути купить масло, заканчивается, а завтра утром Димке на работу, бутерброды приготовить. Ой, деньги, то взяла?»

Нащупав в сумке кошелек, провела по молнии:

«Точно, есть!

Вот дуреха, иду в святое место, а мысли! Эх, Душе моя, душе моя, что спиши!

Господи Иисусе Христе помилуй мя! Господи Иисусе Христе…»

В полумраке, не разобрать лиц, только видно, как к светлым воротам медленно приближаются очертания прихожан, со всех сторон, почти как капли, соединяются в ручеек у главного входа храма.

Внутри запах ладана, чтец отчетливо произносит:

– Услышь, Господи, слова мои, уразумей помышления мои.

Внемли гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой! ибо я к Тебе молюсь.

Подходя к змейке из людей в сторону алтаря: «Займу очередь на исповедь, а то еще глядишь, не причастят».

Вышел пожилой священник, благословил каждого, спустился к аналою и произнес:

– Бо?же, Спаси?телю на?ш, И?же проро?ком Твои?м Нафа?ном пока?явшемуся Дави?ду о свои?х согреше?ниих оставле?ние дарова?вый, и Манасси?ину в покая?ние моли?тву прие?мый, Са?м и раба? Твоего?.

Священник: – Назовите свои имена.

Я: – Екатерина.

Священник: – Ка?ющагося о ни?хже соде?ла согреше?ниих, приими?…

Подошла очередь.

Священник, наклонившись внимательно выслушал. Затем объяснил, как правильно исповедоваться. Огорчилась, не стоило описывать подробности, а только каяться во грехе. Стыдно. Вытащил из меня все. Со слезами рассказала, как осуждала подругу, когда та пришла в вызывающем платье, как теряла мир за вечерними уроками с дочкой, раздражалась на надоедливую коллегу мужа и еще, еще. Слова выпадали, как булыжники, становилось легче.

Наложил на