Её чужая дочь

Рина Фиори

– Ты – моя мама, – девчушка касается моей руки бархатной ладошкой.– Малыш, – присаживаюсь перед девочкой на корточки. – Я не твоя… – с трудом сглатываю тяжёлый ком, – мама.Сердце рвётся в лохмотья, в голове туман.– Где моя конфетка? – строгий, но насквозь пропитанный нежностью и любовью голос разносится по помещению.Поднимаюсь, прижимаю к груди документы и отворачиваюсь.Это он! Это точно он!Руслан Селиванов. Моя первая и единственная любовь, мой первый и единственный мужчина. Отец моей погибшей дочери…И папа этой чудесной девочки…Он знал, что станет отцом, обещал вернуться и… исчез.Оставил меня в одиночестве проживать горечь потери.Я думала, разлюбил. И оказалась права. Возможно, он уже тогда знал, что не вернётся. Может быть, его ждала беременная жена.И ребёнок… Дочка… Ровесница нашей погибшей малышки…

Рина Фиори

Её чужая дочь

Глава 1

– Па-апа, – тоненький жалобный всхлип раздаётся где-то поблизости.

Вздрагиваю от неожиданности. Становится не по себе, кожа покрывается мурашками, а сердце в груди начинает колотиться, как бешеное.

Тут-тук, тук-тук… Оно бьётся о рёбра, разгоняя кровь. Я начинаю часто дышать, грудь вздымается от волнения.

Мой ночной кошмар, кажется, решил достать меня наяву.

Каждую ночь я слышу детский плач…

Делаю шаг вперёд, и автоматические створки дверей закрываются.

Оглядываюсь по сторонам. Быть может, мне показалось? Очень на это надеюсь.

Дышу глубоко, размеренно, чтобы привести мысли в порядок и немного успокоить нервную систему. Свободной рукой массирую пульсирующий висок.

В тысячный раз бросаю взгляд на документы. Вроде бы ничего не перепутала. «РусТур» – одно из самых популярных туристических агентств нашего города. И именно здесь я буду проходить преддипломную практику.

Такой замечательный шанс выпал немногим, и я готова была запищать от счастья, когда узнала, где буду работать следующие несколько недель. А если повезёт, то и дольше.

Одёргиваю свою единственную юбку. Строгую, зауженную, идеально подходящую для работы в офисе. Расправляю воланы на любимой блузке приятного мятного оттенка, выпрямляю спину и…

– Па-па! – настойчиво доносится до моих ушей.

Значит, не послышалось.

Судорожно оглядываюсь по сторонам. Слева от меня – огромный фикус, справа – пара кожаных диванов и кресел тёмно-синего цвета. А в противоположном конце холла – стол администратора. Пустующий.

– Э-эй, – произношу на распев.

На негнущихся ногах иду на поиски. Заглядываю за кресло – никого. Пару раз обхожу вокруг диванов, даже за горшком фикуса смотрю, но источник плача найти не удаётся.

Боковым зрением замечаю лёгкое колыхание золотистой ткани, которой укрыта небольшая тумба с рекламными листовками. И как я сразу её не заметила?

Аккуратно приподнимаю тяжёлое полотно ткани и обнаруживаю под тумбой ребёнка. Маленькая девочка сидит на полу, прижав руками коленочки к груди, и горько всхлипывает.

Она так увлечена, что даже не сразу замечает поток света, пробравшийся под её временное укрытие.

– Привет? – пытаюсь обратить внимание ребёнка на себя, но тут происходит нечто совершенно непредсказуемое.

Девочка резко вскидывает голову, долю секунды смотрит на меня широко распахнутыми глазами и разражается новой порцией плача.

Документы вместе с папкой для бумаг летят из моих рук и падают на пол. Тонкие листки серой бумаги разлетаются в разные стороны.

А я падаю на колени и тяну руки к малышке.

– Тише, тише, не плачь, – пытаюсь успокоить девочку словами, но очень скоро понимаю, что это невозможно. – Иди ко мне, – принимаю единственно эффективное, хоть и слишком рискованное действие.

Прижимаю к себе девочку, глажу тёмные завитки пышных волос. Вытираю пальцами слёзы с пухлых румяных щёчек, с трудом давя в себе порыв собрать влагу губами.

Я больна? Возможно. Но на это есть свои причины.

Сердце буквально обливается кровью, но я терплю. Гоню прочь все мысли о личной боли, ведь они сейчас неуместны.

Девочка ещё пару раз всхлипывает, вздрагивает в моих руках и замолкает.

Тянет тонкие ручки и обвивает мягкими ладошками мою шею.

Не сразу понимаю, что тоже плачу, горячие солёные дорожки текут