Падение дома Ашеров
Эдгар Аллан По
Коллекционная книга
Эдгар Аллан По (1809–1849) – писатель, поэт, эссеист, представитель американского романтизма.
Его влияние на мировую литературу огромно – родоначальник классического детектива, научно-фантастического и психологического рассказов, предвосхитил время, в котором жил, сформировав новые уникальные жанры.
«Отец» современного триллера в своих произведениях создал особый мистический будоражащий мир, где мрачные события и катастрофы, трагически изменяют сознание героя, охваченного ужасом и теряющего контроль над собой. А зловещая, угнетающая обстановка, общая атмосфера безнадежности и отчаяния дает читателю прочувствовать разные состояния – от печали и тревоги до заинтересованности и страха.
В книгу вошли самые известные произведения Э.А. По: «Падение дома Ашеров», «Береника», «Убийство Мари Роже» и многие другие, где автор пытается разгадать метаморфозы человеческой психики и познать её тайные свойства и патологии, обнажавшиеся в «аномальных» условиях.
Издание органично дополняют иллюстрации Гарри Кларка.
Эдгар Аллан По
Падение дома Ашеров
© З.Е. Александрова, перевод, 2024
© К.Д. Бальмонт, перевод, 2024
© В.А. Неделина, перевод, 2024
© Р.М. Гальперина, перевод, 2024
© О.П. Холмская, перевод, 2024
© И.Г. Гурова, перевод, 2024
© Н. Галь, перевод, 2024
© Издательство АСТ, 2024
Береника
Dicebant mihi sociales, si sepulchrum amicae visitaiem curas mea aliquantulum fore levatas.
Ebn Zaiat[1 - Мне говорили собратья, что, если я навещу могилу подруги, горе мое исцелится (лат.) – Ибн-Зайат.]
Печаль многосложна. И многострадальность человеческая необъятна. Она обходит землю, склоняясь, подобно радуге, за ширь горизонта, и обличья ее так же изменчивы, как переливы радуги; столь же непреложен каждый из ее тонов в отдельности, но смежные, сливаясь, как в радуге, становятся неразличимыми, переходят друг в друга. Склоняясь за ширь горизонта, как радуга! Как же так вышло, что красота привела меня к преступлению? Почему мое стремление к мирной жизни накликало беду? Но если в этике говорится, что добро приводит и ко злу, то так же точно в жизни и печаль родится из радости. И то память о былом блаженстве становится сегодня истязательницей, то оказывается, что причина – счастье, которое могло бы сбыться когда-то.
При крещении меня нарекли Эгеем, а фамилию я называть не стану. Но нет в нашем краю дворцов и покоев, более освященных веками, чем сумрачные и угрюмые чертоги, перешедшие ко мне от отцов и дедов. Молва приписывала нам, что в роду у нас все не от мира сего; это поверье не лишено оснований, чему свидетельством многие причуды в устройстве нашего родового гнезда – в росписи стен парадного зала и гобеленах в спальных покоях, в повторении апокрифических изображений каких-то твердынь в нашем гербовнике; а еще больше – в галерее старинной живописи, в обстановке библиотеки и, наконец – в необычайно странном подборе книг в ней.
С этой комнатой и с ее книгами у меня связано все с тех пор, как я помню себя; с книгами, о которых, однако, я не стану говорить. Здесь умерла моя мать. Здесь появился на свет я. Но ведь так только говорится – словно раньше меня не было совсем, словно душа моя уже не жила какой-то предыдущей жизнью. Вы не согласны? Не будем спорить. Сам я в этом убежден, а убеждать других – не охотник. Живет же в нас, однако, память о воздушных образах, о взорах, исполненных глубокого духовного смысла, о звуках – мелодичных, но печальных; и от нее не отделаешься, от этой памяти – подобной тени чего-то – неясной, изменчивой, ускользающей, робкой; и, как и без тени, я не мыслю без нее своего существования, пока солнце моего разума светит.
В этой вот комнате я и родился. И поскольку, едва опомнившись после долгой ночи кажущегося – но только кажущегося – небытия, я очнулся в сказочных пределах, во дворце воображения, сразу же одиноким схимником мысли и книгочеем, то ничего нет удивительного, что на окружающую жизнь я смотрел пристально-неподвижным взглядом, что отрочество свое я провел за книгами, что, забывшись в грезах, не заметил, как прошла юность; но когда, с
ЛитРес