Отблеск живого огня

Белла Фишелева

Само название книги «Отблеск живого огня» свидетельствует о том, что собранные в ней поэтические тексты возникли как отражение впечатлений, переживаний, жизненных коллизий, затронувших сердце и оставивших в нем след. Но предложенные вниманию читателя стихи не просто зарисовки с натуры – это свидетельство великой и драматической эпохи, на которую выпала жизнь автора. Полифонически богатая поэзия Беллы Фишелевой – плод философского осмысления времени, культуры, впечатлений природы, человеческой жизни. Особая сторона всего творчества Б. Фишелевой – тема памяти, которая звучит возвышенно и светло, ибо сердце, производя работу любви, преобразует боль в свет.

Белла Борисовна Фишелева

Отблеск живого огня

© Б. Б. Фишелева, 2015

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2015

Памяти сына Бориса

Осеннею ранью

Хрупкие листья осеннею ранью,

Воздух недвижный, прозрачен, как воды,

Память немолчная сердце изранит,

Спустятся ниже ушедшие годы.

Осень – предвестье тоски и молчанья,

Творчества сладость и радость открытий;

Жизнь – это вечность любви и страданья,

Спорных решений и смутных наитий.

Тихой порою, осеннею ранью,

Может, провидишь грядущего своды,

С новой весною ты ждёшь узнаванья

Тайны бессмертья души и природы.

Ноябрь 1988 г.

Май

Тихо гаснет звук, струну колеблет,

День пронёсся, вечер затухает,

Ночь… и, словно облаком, объемлет

Сон… Весна далёких лет витает:

Веточки сиреневой коснёшься —

Тихий май тревожит нежным светом…

А в прозрачную струю пробьёшься,

И невольно зазвучишь сонетом!

Но непостоянен май, о друг мой!

Майское обманчиво шептанье.

Сам найдешь свой путь, очертишь круг свой —

Летом зазвучит самостоянье.

Знаю, что весна моя – уж в вечность,

В звёздный океан, в пучину мира,

Только юности осталась верность,

И поют, как встарь, душа и лира.

Июнь 1991 г.

Времена жизни

Юность зовут горячей, то солнца лучи, знойный полдень,

Зрелость – и тёплой, и доброй, то вымя большой коровы,

Старость холодной и чёрствой, то ветхий, иссохший ставень,

А детство зовут нежным, то робкий, лобастый телёнок.

Юность – нетерпелива, как ветер, меж скал зажатый,

Зрелость умна и могуча, библейские как пророки,

Старость тиха и печальна, как лунный осенний вечер,

Детство пытливо и зорко, как солнечный лучик в чаще.

Юность зовётся страстью – жаждой засушливым летом,

Зрелость – защитой и болью, ветвистым и кряжистым дубом,

Старость – страданьем и верой, мудрым, но хворым ребёнком,

А в детстве живут нераздельно хотенья и боль совёнка.

Но в жизни порой бывает,

что юность – и смерть, и бессмертье,

что зрелость – итоги и книги,

что старость – надежды и раны,

а детство – и слёзы, и радость.

Декабрь 1988 г.

«Потоки ринулись, как в бой, с небес …»

Потоки ринулись, как в бой, с небес,

И ветра вой – неотвратимой местью,

И наваждение во сне… Отвес —

И вниз стремглав, с бедою вместе.

А дождь – к земле, как водопад, – волной,

И сон (иль бред?) мучителен и ложен,

Рвёт кадры жизни, вырвать их не может

Из скрытой, тяжкой памяти немой.

Во время бури сон… Что он для нас?

Сон – зеркало души или смятенье?

О нашем прошлом тягостный рассказ?

Во сне – родных и близких отчужденье,

Суровый в примирении отказ…

Но вот усилья миг! И… пробужденье!

Август 2000 г.

«Мы тишине и шуму внемлем …»

Мы тишине и шуму внемлем —

В Земли оркестр вовлечены!

В объятьях звуковой волны,

Я слухом будто мир объемлю.

Земли оркестр – и лес, и море,

И шквал, и шум – хорал для нас!

Звучит о вечности рассказ —

То сосен гуд в морском просторе.

Шумит тайга, ей море вторит,

На их волнах – людская песнь —

Наш голос, как живая весть,

Мы – во вселенском вечном хоре.

Январь 1991 г.

Весенний свет

Ещё задолго до весны,

Молочным светом опоённый,

Наш дом затих – занесены

Мы вьюгой в мир омоложённый —

И светом голубым – весна

В безбрежный глаз небесной шири!

Искрится снежная волна —

Всё будто серебром прошили.

Сквозь мрак январский, скорбь полей

Пробились свет и жажда жизни,