Журнал «Рассказы». Шепот в ночи

Александр Сордо

Сергей Пономарев

Дмитрий Ермолин

Евгения Кинер

Ирина Нильсен

Крафтовый литературный журнал «Рассказы» #31

Перед вами выпуск, преисполненный светлой грусти… Почти каждая история в этой книге обыгрывает тему смерти, но делает это по-своему, изощренно и как-то по-особенному человеколюбиво. Эти истории фантастические, но после прочтения большинства из них не остается ощущения, будто читал фантастику. Остается ощущение, будто прочел о чем-то важном, касающемся каждого из нас, чуть тревожном и оттого запрятанном глубоко внутри. О том, что не принято обсуждать, потому что не очень это весело – обсуждать что-то, ассоциирующееся со смертью.

Некоторые из рассказов этой книги подталкивают к рефлексии: к тому, чтобы акцентировать внимание на собственных мыслях и чувствах вокруг предлагаемого авторами сюжета. Другие в игровой форме тонко подводят к новым коннотациям в восприятии темы смерти и темы человеческой судьбы. Но всегда за развлекательным сюжетом спрятана некая особая глубина, в которую хочется погрузиться.

Сергей Пономарев, Ирина Нильсен, Евгения Кинер, Дмитрий Ермолин, Александр Сордо

Шепот в ночи

Сергей Пономарев

Мастер без Маргариты

Дедушке Сереже

Даня ненавидел дарить подарки двум типам людей: тем, у которых все есть, и тем, кому ничего не надо.

Отец Дани относился к первым – чем удивить человека, которому подарили на вторую свадьбу загородный дом, ружье девятнадцатого века и две одинаковые коллекционные автобиографии Форда? Но тут хотя бы проще – он умилялся любому ручному труду. Даня написал ему прелестную картину на шестидесятилетие, так отец ее в головном офисе своем над переговорным столом повесил.

Вот со вторым типом было сложнее. Даниному деду ничего не надо было. Роскошь он отвергал, в искусстве не разбирался, безделушки высмеивал. Даня на прошлый новый год написал портрет деда. Он лишь скривился неприязненно и убрал в шкаф. С тех пор портрета Даня не видел. Наверное, выкинул. Или бездомным отдал. С него станется. Дед на старости лет проникся «гуманистическим видением», как он сам его называл. Бомжам хлеб таскал, покупал им всякое полезное и даже домой на отдых зазывал холодными ночами.

Даня решил, что лучшего подарка, чем книга, он все равно не придумает.

Стоял в книжном. Пахло страницами и попкорном. Книжный расположили по соседству с кинотеатром в ближайшем торговом центре.

– Вам помочь? – Милая продавщица с родинкой на щеке улыбнулась Дане.

– Деду подарок смотрю, – признался Даня.

– На день рождения?

– На Девятое мая.

– Интересно.

Продавщица была ровесницей Дани. Может, чуть помладше. Лет двадцать восемь – тридцать. От симпатии и смущения он затараторил:

– Да вот же. – Он зачем-то спрятал руки в карманы брюк. – Отродясь ведь дни рождения не отмечал. Прогонял меня даже, мол, чего приперся, дай старому человеку отдохнуть… Позвал меня, говорит, жду тебя, будем День Победы отмечать. Я думал, он пьяный, так он меня чуть не послал за такое, вот как. Представьте, на день рождения в марте не позвал, а на Девятое мая – решился. Главное, непонятно зачем. Вот разобраться бы еще.

Девушку с родинкой на щеке, если верить бейджику, звали Машей. Она внимательно слушала и кивала. Как психолог на приеме. Потом уточнила:

– Дедушка – ветеран?

– Он тридцать восьмого года. В лагере был малым совсем.

– А что любит-то он? Вы военное хотели? Или как?

Даня задумался. Кажется, единственной книгой, которую прочитал дед, была «Мастер и Маргарита». Он постоянно цитатами оттуда сыпал и смеялся, поминая плащи с кровавыми подбоями.

– «Мастер и Маргарита». Есть какое-то хорошее?

Тут уже заворковала Маша. Потащила его к стеллажу с подарочными изданиями, приговаривая:

– Очень даже есть. Ох, как это вы хорошо попали. Если честно, это моя любимая тоже. Хотя я всякое люблю. И вроде бы моветон – все любят, даже совсем мало читающие. Но вот так навсегда со мной она. Как только впервые в школе задали, так сразу и влюбилась. Теперь раз в год – стабильно. Ну, перечитываю.

Они остановились у стеллажа, запертого на ключ.

– Дорогая только. – Она опустила глаза. – Тут с иллю