Комдив

Александр Берг

Антиблицкриг #6Военная фантастика (АСТ) #262

Умерев в нашем времени, он возродился в другом – и в другом теле. Теперь в свои двадцать три года он полковник Прохоров, командир отдельного механизированного полка.

Вокруг война, и хочется не только выжить самому, но и сберечь своих людей. И нет права на ошибку, так как на тебя сделали ставку вожди и любая неудача обойдётся слишком дорого. Стремительная карьера от взводного до комдива не дается даром, а злопыхателей хватает. Остаётся стиснуть зубы и не допускать ошибок.

Александр Берг

Комдив

Вспомните, ребята, вспомните, ребята,

Разве это выразить словами,

Как они стояли у военкомата

С бритыми навечно головами.

Вспомним их сегодня всех до одного,

Вымостивших страшную дорогу.

Скоро кроме нас уже не будет никого,

Кто вместе с ними слушал первую тревогу.

И, когда над ними грянул смертный гром

Трубами районного оркестра,

Мы глотали звуки ярости и муки,

Чтоб хотя бы музыка воскресла!

    Дмитрий Сухарев

Глава 1

28 декабря 1941 года. Москва

В себя я прихожу от какого-то неудобства. Не сразу понимаю, что это: состояние, как с бодуна, когда мало что соображаешь и помнишь. Первым приходит осознание, что хочется в туалет – стравить давление в клапанах. Только где я – вот в чём вопрос. И где здесь туалет, кстати?

Открываю глаза – надо мной белый потолок и солнечный зайчик. Потолок, кстати, высокий. Тянет морозной свежестью – видимо, открыто окно или форточка. Пытаюсь встать, но ничего не получается. Да, а что со мной произошло? Кроме этого пытаюсь вспомнить и кто я такой. В голове крутятся две разные личности, и вроде каждая из них я. Я что, шизофреник[1 - Тут герой ошибается, что неудивительно: слышал звон, да не знает, где он. Просто оба заболевания имеют схожие симптомы. Впрочем, шизофрению и раздвоение личности часто путают, хотя это разные расстройства психики. Шизофренией болеет в среднем четыре-шесть человек из тысячи, а вот раздвоение личности – это достаточно редкое заболевание.]?

Наконец мои мозги приходят в норму, и я всё вспоминаю. Вспоминаю, что теперь я полковник Игорь Николаевич Прохоров, а вторая моя половина осталась в прошлой жизни и прошлом мире. Вспоминаю и разрыв снаряда неподалёку. И сразу пронзает испуг: я что, парализован?! Сжимаю пальцы рук – работают. Пытаюсь проделать то же с ногами – одна из них неподвижна, другую удаётся слегка согнуть в колене. Ух, нет, тело слушается, пускай плохо, но тем не менее. Вот только сил приподняться у меня нет.

Тут до меня доходит, что в палате – а где я ещё могу быть, спрашивается? – работает тарелка радио и Левитан зачитывает очередную сводку Совинформбюро. Жаль, я не историк, а потому понять, как изменилась от моего вмешательства история, я не могу. Разве что остались в живых некоторые командиры, да немцев остановили чуть ли не в сотне километров от Москвы.

Тут открывается дверь, и в палату входит санитарка. Ну что можно сказать? Я пропал. Смотрю в её зелёные колдовские глаза, на тонкие, красивые черты лица, и хочется только любоваться всем этим, как произведением искусства. Пытаюсь с ней заговорить, но в горле пересохло, так что в итоге получается лишь нечленораздельный хрип.

– Вы очнулись?! – слышу радостный возглас санитарки. – Сейчас, миленький, сейчас, потерпи чуть-чуть.

Санитарка бросается к тумбочке и, взяв поилку, поит меня, при этом одной рукой приподнимая мне голову, чтобы мне было удобнее. Делаю несколько жадных глотков, и сразу становится легче, а главное, теперь я могу нормально говорить, пускай медленно и тихо, но все же.

– Сестричка, мне бы в туалет, помоги встать, будь добра.

– Забудьте, больной! Вы ещё очень слабы, вам нельзя вставать.

– Да у меня сейчас пузырь лопнет.

Санитарка наклоняется и, что-то взяв под кроватью, суёт мне под одеяло. И тут я понимаю, что это утка, и санитарка уже пристраивает её под моего шалуна. Стыдно – не то слово. Санитарка-то совсем молодая. И как мне после такого с ней говорить, а тем более ухаживать за ней?

– Ну же, давайте, не стесняйтесь, – говорит она мне.

А терпеть нет больше мочи, и я делаю это в ут