Хмельные бусы
Екатерина Иртегова
«Рамир последний раз окинул взглядом девушку, мягко, но настойчиво забирая её образ с собой – разметавшиеся по песку влажные волосы, вздрагивающие во сне пальцы, упавшая на щёку ресница. ?– Держи. Пусть они будут с тобой. – В руку девушки мягко легли разноцветные, словно прозрачные леденцы, бусы. – Я найду тебя потом, и женюсь. Слышишь?Девушка улыбнулась сквозь сон». ?Особенная, покрытая тайнами, цыганская любовь. Терпкая, как вино. Сладкая, как дикий мед. Жгучая, как крапива. Юная Маша всего лишь раз встретила молодого цыгана наяву, а видеться стала с ним стала каждую ночь – во снах. И нет теперь покоя ни сердцу ни душе – поговорить бы, да в глазах утонуть, хотя бы разок. А тут еще солнечные бусы, спрятанные за старинными книгами. Зачем она нашла их? На счастье или на погибель? Да почему бабушка так всполошилась, увидев их? И правда ли, что круглые камешки могут менять судьбы?
Екатерина Иртегова
Хмельные бусы
Через поле должен был показаться лагерь. Но колосья резко оборвались, будто старательный художник, выводя их ряд за рядом, вдруг отвлёкся на стук в дверь, да прервал картину в самой середине. Серая не широкая тропа со свежими следами копыт только-только принимала обратно на себя вздыбленную пыль.
– Странно. Никакого звука ведь не было, а лошадь будто только что пронеслась.
Обратно бы повернуть. Да как отказаться-то. Сны эти, будь они неладны, тревожат до рассвета.
Сны, словно помрачение, мучили Марию уже несколько лет. Слышались то цыганские голоса да женский смех. То, казалось, языки костра вот-вот доберутся до пальцев ног и опалят. Сладкий запах цветов, как будто заползая в нос, перекрывал дыхание, шепча: «Иди к нему». А тёмные горячие глаза так и преследовали до рассвета.
* * *
Ещё в августе, наплескавшись в пруду, возвращалась Мария домой с ребятами.
– Эй, а давайте до сада с яблонями сгоняем! – Витька, загоревший в то лето до черноты, напоминал негра.
– Зачем тебе яблоки, Вить? – Лена пыталась перезавязать косынку как-нибудь по-особенному. На входе в деревню в первом же доме жил самый красивый мальчик из их класса. – У твоей же мамки за домом этих яблонь столько, что собирать не успеваете – кормят муравьев да мышей.
– Дома-то да. Но это совсем не интересно. А вот своровать из колхозного сада – совсем другое дело.
– Я тогда в стороне постою. – Маша, прыгая на одной ноге, пыталась вытрясти воду из левого уха. – Мне соли в попу совсем не хочется.
– Да никто там не охраняет в это время. Я слышал, сторож ихний по вечерам теперь бегает за цыганками подглядывать.
– Какими цыганками, Вить? – Лена, повязав косынку двумя бантами сверху, словно кошачьи уши, успокоилась.
– Табор остановился неподалеку. Уже неделю как.
– Тогда после яблок отведи нас к табору, посмотреть. Иначе не пойдем.
– Ну ладно. Хотя какой интерес? Вам-то за цыганками зачем подсматривать, не пойму.
С рубахой, полной яблок и голым торсом Витька привёл девчонок к кустам шиповника.
– Пять минут у вас. А то, если опоздаю к ужину, батя высечет.
Лена и Маша, затаив дыхание, наблюдали. Вдалеке стояла выцветшая кибитка, и несколько шатров из тряпок, колышущихся на ветру. Возле небольшого костра сидели несколько женщин в зеленых, желтых и черных платьях, обильно усыпанных рисунками цветов и что-то молча чистили. Друг за другом, крича, бегали дети в пёстрой разномастной одежде. Вдруг, недалеко впереди послышался шорох.
– Эй, вы что тут делаете?
Через кусты от них стоял высокий смуглый парень, похожий на дикого кота, и шумно дышал. Чем-то чужеродным и необузданным так и веяло от движения его нервных ноздрей и желваков, ходящих ходуном на острых скулах. Темные волнистые волосы непослушными прядями падали на лицо. Атласная бордовая рубашка, по цвету почти сливающаяся с гранатом в его большой ладони, чуть не лопалась на широкой груди. Перетянутая чёрным поясом талия почему-то сразу вызвала у Маши желание закружиться с ним в танце без заученных движений, уносящим куда-то по зову природы. А глаза – чёрные и жаркие – так зло испепеляли девчонок, одну за другой, будто решали какую выбрать для допроса первой. Он бы