Женский портрет

Инна Григорьевна Иохвидович

Русское зарубежье. Коллекция поэзии и прозы

Книга Инны Иохвидович «Женский портрет» необычна по замыслу и содержанию. Кроме того, это итоговая книга известного автора, раньше такие книги назывались «Избранное», нынче модно называть их «малое собрание сочинений». В нее вошли как «большие» вещи прозаика, так и привычная для ее стиля короткая проза.

Инна Григорьевна Иохвидович

Женский портрет

© И. Г. Иохвидович, 2017

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2017

Травести

Проснулась она от крика, собственного. Это даже и не крик был, а утробно-безнадёжное хрипенье… Утирая мокрое от слёз лицо, Лида облегчённо всхлипывала, осознавая, что это кошмар, привидевшийся душной летней ночью. Постоянно искажающееся, как в фильме ужасов, лицо мужчины, тянущего её за волосы в проходе плацкартного вагона среди крепко, почти мертвенно спящих пассажиров; и страх, комком застрявший в горле, парализовавший голосовые связки, душащий её, внутри нарастал звук, перешедший в невозможно-сиплое умиранье…

«Какое счастье, что только приснилось!» – думала она, стоя под прохладной душевой струёй, хлёстко бившей по телу.

Вытираться Лида не стала, только прилегла на большое махровое покрывало, в жару, в эту Великую Сушь, тело, да и волосы, высыхали мгновенно.

Лида не задумывалась о причине этого невероятного сновидения. Ясно, оно наверняка было из-за предложения милиции, сотрудничать со следствием в поимке опасного преступника, где ей предстояла новая роль – что-то вроде «подсадной утки». Она не отказалась сразу, а сказала, что необходимо время для размышлений. Так что это был за сон? Сон-предупреждение? Вещий сон? Или какой-то ещё? Были одни вопросы… Кто это сказал, что на «правильно поставленные вопросы нету ответов»? Но для чего-то ж был дан ей этот сон? Для того чтоб она сама почувствовала себя в роли жертвы? А ей ли не знать того, что ощущает жертва? К тому ж она актриса, и может, как протей, перевоплощаться, принимать любые обличья и подчас уж и не знать, подчас и не догадываться, кто же она, сама?!

– Да, – усмехнулась Лида, глядя на себя в зеркало, – актриса! Однако ограниченная возможностями своего амплуа.

Она смотрела на себя, то улыбаясь своему отражению в зеркале, то хмурясь ему, то корча рожицы, а то показывая себе язык…

Там, в зазеркалье, она знала об этом, была не она, вернее «она», но не подлинная, а такая, какой виделась самой себе. «Мы «живые» только в чужих глазах, только в их отраженье»! Кто это сказал? А фиг его знает, кто? А может, я сама?

«Сейчас мне сорок. “Бабий век!” Там глядишь, и на пенсию выгонять будут, да и ТЮЗ нынче не очень-то в моде. Кто в театр юного зрителя ходит? И сколько мне ещё играть лису Алису, графиню Вишню и иных персонажей? Хорошо, хоть пионеров не пришлось! А когда-то мама покойная говаривала: “Ты – девочка из сказки! Ты будешь, как и Янина Жеймо, играть Золушку”. М-да, сорокалетняя прекрасная девушка-Золушка! Страшно даже…»

Лида помнила себя совсем крохотной, ещё годовалой. Наверное, с того мгновения, как заговорила. И всегда, во дворе, в детском саду, да и позже, в школе, она была самой маленькой, меньше всех в классе, в пионерлагере, на линейке пионерской дружины, на физкультуре замыкающей. Мама даже водила её по разным врачам, беспокоясь, чтобы дочь не оказалась, не дай Бог, лилипуткой, карлицей. Но врачи отрицали, говорили, что ребёнок нормально развивается, и даже один, когда-то поставивший Лидочке диагноз – «гипофизарный нанизм», потом отказался от него. Просто объясняли, что девочка, видимо, конституционально-наследственно уродилась махонькой. На том мать и уже не живший с ними отец (а развелись они, наверное, в незапамятные времена) для себя успокоились на житейской мудрости: «Мал золотник да дорог».

Отец появлялся нечасто, несколько раз в год, на день рождения да на праздники. Наверное поэтому девочка и полюбила всех отцов своих подружек, безмолвно воображая, что это и её папа тоже. И что было поразительно, её тоже любили все эти отцы, эти мужчины, им тоже нравилась маленькая, словно бы кукольная Лидочка.

Девочка взрослела и никак не могла понять,