Хозяйка Мельцер-хауса
Анне Якобс
Семейный узор
1916 год, Аугсбург. Первая мировая война.
Страну накрыла волна бед, горя и насилия. Роскошный особняк богатых промышленников Мельцеров превращается в военный госпиталь, а дочери семейства и служанки вынуждены стать сестрами милосердия и заботится о раненных солдатах.
Забота о поместье и фабрике ложится на хрупкие плечи Мари, которая еще недавно была простой служанкой в доме Мельцеров, а теперь стала законной женой наследника семейства. Но муж ушел на фронт, вестей от него нет, а вокруг – лишь смерть и разруха. Но Мари не теряет надежду, она готова пойти на все, трудиться днем и ночью, чтобы любимый муж вернулся домой, поместье – выстояло, а фабрика – не прекращала работать…
Но неожиданно на пороге особняка появляется Эрнст фон Клипштайн, старый знакомый Мельцеров. Он оказывает Мари недвусмысленные знаки внимания и готов дать ей деньги на сохранение ткацкой фабрики. Девушке предстоит решить, что важнее: верность и преданность мужу или забота о ближних… И что же на самом деле стоит за добротой Эрнста фон Клипштайна?
Анне Якобс
Хозяйка Мельцер-хауса
Anne Jacobs
Die T?chter der Tuchvilla
© 2015 by Blanvalet Verlag, a division of Penguin Random House Verlagsgruppe GmbH, M?nchen, Germany
© Корнилова Н., перевод, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2024
* * *
I. Февраль 1916 г. – январь 1917 г.
1
Серые вечерние сумерки рано опустились над промышленным кварталом Аугсбурга. На ткацкой фабрике то тут, то там вспыхивали огни; несмотря на нехватку сырья, работа все-таки продолжалась; на других же предприятиях было темно. Конец смены – женщины и пожилые мужчины выходили за ворота фабрики Мельцера. Высоко подняв воротники и натянув на голову платки и шапки, они шли под проливным дождем. Клокочущая дождевая вода стекала вниз по булыжным мостовым. Не у всех осталась добротная обувь с довоенных времен, и те, кто ходил в деревянных башмаках, сейчас, конечно же, промочили ноги.
А в это время в кирпичном особняке, принадлежавшем семье фабриканта, у окна столовой стоял Пауль Мельцер. Он пристально вглядывался в черный силуэт города, четкие очертания которого постепенно стирались в сумерках. Тяжело вздохнув, уже в который раз он опустил гардины.
– Пауль, ну присядь же, в конце концов, и выпей глоток, – раздался голос отца.
Из-за морской блокады этих несносных англичан шотландский виски стал теперь драгоценным зельем. Иоганн Мельцер достал из-за стеклянной дверцы серванта два бокала и наполнил их ароматной медово-желтой жидкостью.
Пауль, едва взглянув на бокалы и бутылку, отрицательно покачал головой.
– Не сейчас, отец, попозже. Когда для этого будет повод. Дай-то бог – он действительно будет.
В коридоре послышались чьи-то торопливые шаги, и Пауль поспешил к двери. Это была Августа, горничная, она, розовощекая, в белом кружевном чепце, покосившемся на ее сбившейся прическе, казалась еще более полной, чем обычно. Она несла корзину, в которой лежала куча свернутых в клубок белых простыней.
– Ну что, все еще нет?
– К сожалению, пока нет, господин Мельцер. Надо еще немного подождать.
Она поклонилась и заспешила к лестнице для прислуги, чтобы отнести белье в прачечную.
– Августа, но ведь прошло уже больше десяти часов! – прокричал ей вдогонку Пауль. – И это что, нормально? А с Мари действительно все в порядке?
Августа остановилась и, улыбаясь, заверила его, что с родами всегда все по-разному: у кого-то ребенок появляется на свет за пять минут, а кто-то мучается по нескольку дней. Пауль с измученным видом кивнул. Уж кому-кому, а Августе это хорошо известно, ведь у нее их уже двое. И только благодаря милосердию Мельцеров она продолжает работать в их доме.
С верхнего этажа доносились приглушенные крики дикой боли. Пауль тут же шагнул в сторону лестницы, но потом все же остановился, понимая свою беспомощность. Мать выпроводила его из спальни, как только там появилась акушерка, Мари тоже просила его спуститься вниз, присмотреть за отцом: он хворал и нуждался в заботе после перенесенного инсульта. Это, конечно же, было только предлогом, и они оба знали об этом, но Пауль не хотел спори
ЛитРес