Чужая свадьба
Константин Пастух
Лось нёсся вдогонку, круша всё на своём пути. Но, как только он останавливался, Чалдонка с яростным лаем набрасывался на врага и опять начиналась карусель. В общем, в лощине происходила схватка не на жизнь, а на смерть. А в это время справа от лощины, чуть повыше, на косогоре, метрах в пятидесяти, стояла стройная, тонконогая красавица лосиха и спокойно общипывала сухие сохранившиеся на кустах листики. Общипав один кустик, она как-то деловито подходила к другому. Меня осенило: это же лосиная свадьба!
Константин Пастух
Чужая свадьба
Лесная столовая
Тетеревиный ток образовался на старой вырубке, как раз на том месте, где когда-то столовались лесорубы. Лесная дорога, по которой вывозили спиленную древесину, местами заросла высоким бурьяном, лишь некоторые участки оставались чистыми. На одном из таких участков, где от дороги влево уходила едва заметная в молодом соснячке просека, возникло что-то вроде поляны. На этой поляне в своё время лесорубы соорудили себе стол и скамейки, так сказать, срубили столовую из подручных материалов. В ход пошли и доски, и ящики, и пни. И почему-то тетеревам приглянулось это место – здесь они устроили свой ток. Место и в самом деле симпатичное. На некотором возвышении, в окружении сосенок-подростков, за которыми проглядывались тоненькие белые берёзки. И вот на небольшой поляне вокруг этого самого обеденного стола затевали свои весенние свадьбы тетерева.
Сюда к токовикам на свидание то подлетали, то пешим ходом прибывали невесты-тетёрки. Ток этот, на 72-м километре по Тулунскому тракту, за речушкой с названием Адьба, я, как это чаще всего и бывает, нашёл случайно. Теперь я пытался снять его на видеокамеру. Он того стоил. На небольшом пятачке собиралось больше десятка токовиков, которые устраивали удивительные представления в живописных естественных декорациях.
Сигнал к началу спектакля подавали азиатские бекасы, которые ещё по темну начинали свои необычные свадебные полёты. В таёжной предрассветной тишине, где-то над головой, в темноте небес раздавался странный звук, напоминающий блеянье барашка. И в какой-то момент ты слышишь, что этот небесный барашек стремительно несётся сверху вниз, прямо на тебя, а его безобидное блеянье каким-то образом превращается в пронзительное звенящее тремоло, напоминающее вой мессершмитта. Это лихие бекасы играют свадьбы. Они с высоты резко сваливаются в пике и на сумасшедшей скорости несутся вниз, издавая своими хвостовыми перьями этот невероятный звук. И только у самой земли ухитряются выйти из падения и круто взмыть вверх – при этом восклицают: «Тэк-тэк-тэк-тэк!» Что они этим хотят сказать, не знаю.
Но знаю – это сигнал для косачей!
Где-то на периферии тока, в кустарнике, раздавалось неуверенное журчанье молодого тетерева, затем вступал народ посолиднее. Серьёзные исполнители вначале пробовали голоса, как и положено артистам перед ответственным выступлением. Раздавалось зычное, с едва заметным присвистом: чуш-ш-ш-и-и… А дальше всё это подхватывалось и неслось уже со всех сторон: чуш-ш-ш-и-и! После пробы голосов артисты приступали к исполнению своих партий –бесконечному рондо «в тетеревином стиле».
Задрав хвосты, которые при этом превращались в белоснежные жабо, и приспустив крылья, от чего те стали напоминать фалды фрака, сновали, кружились и подпрыгивали, будто мазурку на балу отплясывали, – бравые краснобровые петухи. Женихи себя демонстрировали, предлагали себя, они просто заходились в страстном бормотании, но при этом были скромны и терпеливы. Белый танец. Дамы приглашают кавалеров.
Мои попытки снять на видео этот спектакль дважды заканчивались неудачей. Оба раза я располагался слишком близко к токовикам – густые заросли вокруг поляны позволяли мне затаиться в нескольких метрах от токующих птиц. Но каждый раз, как только я включал камеру, мои артисты, мои исполнители без спросу покидали съёмочную площадку. Они неспешно уходили, исчезали из поля зрения. То есть не то чтобы совсем исчезали: время от времени они появлялись, чтобы вскоре опять уйти. Что-то их не устраивало – то ли звук работающей камеры слышали, то ли её