Дитя Эльфа и Погремушки

Ксения Корнилова

Борьба между Светом и Тьмой – избитый сюжет. Но хорошие сюжеты хочется пересказывать снова и снова.Книга "Дитя Эльфа и Погремушки" – очередной писательский эксперимент автора.Три части.Три героя.Три жанра.Три точки зрения на избитый сюжет.Героиня первой части сражается на стороне Света с могущественной Тьмой в самом широком ее понимании, в масштабах целого мира.Герой второй части помогает обуздать Тьму, принявшую образ серийного маньяка, оставляющего на жертвах тайные послания.Герой третьей части борется с Тьмой внутри себя, ища дорогу к свету.Возможна ли победа над Тьмой? Узнайте в новой книге Ксении Корниловой.

Ксения Корнилова

Дитя Эльфа и Погремушки

ЧАСТЬ 1 – Благословение

Пролог

Я умирала бесконечное количество раз, ходила по краю, заглядывала опасности в глаза, падала с высоты, словно специально лезла в смертельные ловушки и каждый раз возвращалась к жизни.

Но не сегодня. Сегодня я чувствую, что мне наконец удалось то, к чему я шла последние несколько лет, – передала свое бессмертие сыну. Золотые, невидимые обычному человеку потоки анимо – жизненной энергии, питающей каждое живое создание, – которые я, как и прежде, ощущаю покалыванием в подушечках пальцев, щиплют его кожу, впитываются в защитные символы, украшающие идеальное тело.

Мой сын. Дитя любви. Совершенное создание. Рожденный от двух бессмертных, посланных хранителями Эссенцио – вместилища мировой Энергии – на Землю, чтобы предотвратить распространение темного слоя мироздания, пожирающего анимо, превращая их в ничтожно малые частицы, вибрирующие до скончания веков в пустоте, называемой Вакуо.

С детства в нем бурлит сила отца, которую тот передал ему еще до рождения. Теперь – мой черед…

Ветер колышет полог шатра, и мне удается в последний раз увидеть краешек неба – светло-голубого, почти серого, перепачканного обрывками набухших дождем туч. Где-то там, высоко, кружит стервятник, поджидает очередную жертву – меня, – чувствуя скорую смерть. Я тоже ее чувствую. У нее одурманивающий запах влажной, разбитой ногами путников глины, затхлой намокшей ткани передвижных палаток и спиртовой настойки из трав, которые раньше помогали усмирить нестерпимую боль последних дней, но давно не справляются.

С улицы доносится смех и визг детей, быстрые разговоры девушек, выстрелы ружей. Жизнь ни на минуту не останавливается. Уже сегодня вечером, как только зайдет солнце, мое бездыханное тело сожгут на костре, задержавшись рядом лишь на мгновение, чтобы полюбоваться, как разлетаются бурлящие в воздухе искры. А утром все займутся своими делами: чьи-то заботливые руки будут готовить завтрак, кто-то решит перекладывать вещи с места на место, словно это имеет какой-то смысл, или читать утренние молитвы. Мой сын снова уйдет, пока не рассвело, чтобы забраться на облюбованную им еще в пятилетнем возрасте крышу старого детского паровозика, дышать одиночеством и ждать первые лучи солнца.

Я с трудом поворачиваю голову – всего на сантиметр – и вижу свою обтянутую потрескавшейся кожей костлявую руку, заботливо прикрытую горячей, сухой, изрисованной въевшимися чернилами с тыльной стороны ладонью.

Перед глазами вспыхивают туманные образы – обрывки прошлой жизни. Они сменяются один на другой со скоростью пульсации моего уставшего, отчаявшегося сердца, и мне едва удается разглядеть их.

Но я не хочу смотреть на себя – я хочу перед смертью увидеть лицо сына. Но разве кого-то заботит желание умирающей раньше срока бессмертной?

Голова тяжелая, неповоротливая. Шея ослабла до такой степени, что, если бы мне повезло встать или сесть, она разломилась бы надвое. Я делаю усилие, и подбородок тянется вверх, туда, откуда раздается едва слышное дыхание. Сын понимает, чего я хочу. Он наклоняется ближе, и вот горячий воздух, очищенный его молодым здоровым телом, обжигает мои впалые щеки. Бескровные губы кривятся в грустной улыбке, голубые глаза буравят меня насквозь, пытаются впитать каждый всполох моей анимо, источающейся через поры, испаряющейся из слез, вырывающейся из горла.

Последние капли анимо срываются с кончиков пальцев. Моя история заканчивается