Искусство игры в дочки-матери
Элеанор Рэй
В ожидании чуда
Дела у Грейс в полном порядке. Спасибо, что поинтересовались!
В свои семьдесят два года она занимается йогой для пенсионеров, хотя заметим, что без особого энтузиазма. Заседает в ресторанах со своими друзьями – с чуть большим энтузиазмом. Но главное, она посещает клуб миниатюр, где самозабвенно (с огромным энтузиазмом!) склеивает модели поездов и железных дорог.
Когда на пороге собственного дома Грейс встречает свою дочь Амелию и внучку Шарлотту, которые, скажем откровенно, не особо жаловали ее вниманием, она понимает, что ей придется вспомнить давно забытое искусство игры в дочки-матери.
Грейс, Амелии и Шарлотте предстоит принять несколько смелых (чересчур смелых!) решений, открыть свои сердца и оценить, что на самом деле значит принадлежать тем, кого любишь.
Этот вдохновляющий роман согреет сердце и затронет душу, а также напомнит обо всех причинах, по которым люди могут быть совершенно замечательными.
Рэй Элеанор
Искусство игры в дочки-матери
Роман
Посвящается Роджеру – лучшему из отцов, а также Тедди, Вайолет и Клементине – лучшим из детей.
Eleanor Ray
The Art of Belonging
* * *
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Copyright © Eleanor Ray, 2023
© Шульга Е., перевод, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Глава 1
С варившим кофе мужчиной болтала женщина, примерно ровесница дочери Грейс. Она посыпала свой напиток шоколадной крошкой, которую тут же сдуло ветром на прилавок фургона, и они оба рассмеялись. Маленький мальчик у женщины под ногами катал по асфальту игрушечный поезд, сосредоточенно посасывая сок из коробочки. Грейс пронаблюдала, как он выпустил изо рта трубочку, издав громкое «чух-чух», а затем поймал ее снова и сосал до тех пор, пока его щеки и картонные стенки коробочки не втянулись внутрь.
Звук оказался слишком знакомым и отозвался в Грейс острой болью, как будто бумажная трубочка вонзилась ей прямо в сердце. Она была уверена, что не проронила ни звука, но женщина обернулась и посмотрела на нее, значит, должно быть, что-то все-таки вырвалось.
Не желая показаться выжившей из ума старушенцией, Грейс кашлянула, маскируя свое истинное состояние.
– Кофе не в то горло попал, – объяснила она, театрально похлопав себя по груди. Но, похоже, ее слова унесло ветром, потому что женщина повернулась обратно к фургону, шоколадной посыпке и улыбающемуся мужчине, а Грейс пристыженно осознала, что разговаривает сама с собой.
У женщины были каштановые волосы, зачесанные в пучок, – точно такую же прическу предпочитала дочь, пока длинные волосы ей не надоели и она не состригла их под корень. Грейс никогда не забудет тот день, когда она вошла в комнату своей дочери-подростка и увидела, что волосы той лежат на столе комком, похожим на маленького кролика, а Амелия смотрит на нее вызывающе, все еще сжимая в руке ножницы. Годы расчесывания этих волос, бережного распутывания колтунов – все они вмиг пошли прахом ради того, что нельзя было даже назвать аккуратной стрижкой. Грейс хотелось выть, оплакивая эти шелковистые локоны, но Джонатан просил ее не драматизировать. Он сказал, что это волосы Амелии и она может делать с ними все, что ей заблагорассудится. И если она поймет, что совершила ошибку, волосы все равно отрастут. Это не самое худшее, что могло случиться.
Он был прав, разумеется. Грейс не хотела становиться тем человеком, который диктует своему ребенку длину ее волос. В конце концов, в семидесятые она была феминисткой – или, по крайней мере, считала себя таковой.
В последние годы она взяла за правило делать комплименты стрижке дочери, по-прежнему короткой, даже если сама была от нее не в восторге, – при каждой их встрече, а они случались недостаточно часто.
Грейс почувствовала, как желание позвонить Амелии поднимается в ней, как молочная пенка на поверхность ее капучино. Она подавила импульс, пригладив рукой собственные волосы, обычно опрятно причесанные, но сегодня растрепанные ветром. С Амелией нужно вести себя осторожно. Даже в детстве ее легко было вывести из себя: ее