Дух перемещений в пространстве

Я вспомнил вдруг сейчас далёкий ныне год,

Когда к поездкам дальним стал вполне готов,

Познав впервые дух хмельной вокзальный тот —

Аэродромов, дебаркадеров, портов.

Что в детстве ощущал, теперь боюсь забыть,

Пытаясь  память словно старый куль латать.

Из города в район мне нужно было плыть,

А из села назад я должен был летать.

Колёсный пароход, где шум стальных валов,

Где палубы – пикник, где гул многоголос,

Где паровой машины шум из-под полов,

И шлюпка на корме, и хлюпанье колёс.

Узнать мне довелось полётов страх и жуть,

Когда летает сердце у тебя внутри,

Когда я мог в иллюминатор заглянуть

И как Колумб случайно новый свет открыть.

И скуку поездов мне довелось узнать.

Смотреть сквозь сон в поднятое окно

И слушать стук колёс и пассажиров мат,

И в тамбуре курить, качаясь заодно.

Ждать утренний паром у хилого костра,

Пытаясь отогреть застывших пальцев лёд,

С друзьями проболтать до самого утра,

И любоваться вместе утром на восход.

Ходить с братвой в горах, в палатке спать одной,

И к заводи в ручье, где бьёт нарзан ключом,

Спускаться, чтоб черпнуть водички ледяной,

И осторожно пить, склоняясь над ручьём.

Поезд воспоминаний

Я к мечтам уж давно охладел.

Утомлённый простыми трудами,

В поезд, едущий в прошлое, сел,

Заплатив за билеты годами.

Хоть места все в купе оплатил,

Чтобы люди не надоедали,

Буду ехать в купе не один

В позабытые дальние дали.

Продираясь сквозь муторность грёз,

Находя смысл в бессмыслице этой,

Буду слушать под стуки колёс,

Что нашепчут мне Мнема с Мелетой.

Муза памяти прожитых лет

С музой опыта и размышлений —

Две охотницы слушать мой бред,

Две попутчицы в вахте бессменной.

В бесконечной дороге любви,

Две умеющих слушать подруги,

Не склоняющие головы

Ни палящему солнцу, ни вьюге.

И вдыхая вагонный душок

Я, неспешно, зевая от скуки,

Напишу под их шёпот стишок,

Задремлю под колёс перестуки.

Буду, в тёмное глядя окно,

За столом пить холодное пиво,

Пусть они мне талдычат одно —

Что прошедшее всё справедливо

И ещё, что всё к лучшему тут,

Нужно знать лишь, чего всё во имя,

И что время с приливом не ждут,

Как и счастье, летящее мимо.

Дни как блики дорожных огней

Мимо мчатся и в памяти тают,

Я смотрю, и вся жизнь как в окне

Перед взором моим пролетает.

Реминисценции

Я теперь домосед, и бродить – так в потёмках

сознанья,

В лабиринтах сомнений, сквозь совести

чертополох.

И картины из детства заросших лианами

зданий

Предстают в галерее написанных памятью

слов.

И они в обрамленье роскошном как будто

барокко,

В рамках найденных в долгих и трудных

исканиях рифм,

Под плющом размышлений над волей

капризного рока

Прячут смысл, тот, который нежданно находим

мы в них.

Осенённый листвы винограда палитрой

осенней,

Очарованный сном и волшебною

пылью дорог,

Я мелодию слышу в жужжании

обыкновенном

Жизнью полных, похожих на ульи

пчелиные, строк.

Жёлтых бархатцев запах хмельной ударяет

мне в ноздри,

И стучат по листве и травинкам слезинки

дождя,

Сладкой грусти приход ощущаю так ясно и

остро,

В плаче лёгкость свободы от груза потерь

находя.

Комната из детства

Как лошадь ржут дверные петли.

Окно – тенистый сад в квадрате.

Качаются неслышно ветви.

Кот под кроватью.

На солнце выцветшая штора…

Так тихо, словно время стало.

И знает кот, молчит который,

Чьё съел он сало.

Там под кроватью королевство

Вещей, куда-то запропавших,

Загадки там и тайны детства,

И страхи наши.

Что там за звёздочки в потёмках,

Другого объясненья нет ли?

Как мыши пискнули негромко

Дверные петли.

Бабушкины песни

Помню песни, что бабушка пела

Уже больше полвека назад,

Как она задушевно умела

В них о грустной судьбе рассказать!

А порою в стакан наливала,

И катилась слеза по щекам,

Когда песню про степь напевала

И замерзшего в ней ямщика.

Слушал пенье, на цыпочках стоя —

До стола я едва доставал —

И в застолье, бывало порою,