Чёртово племя

Ольга Пустошинская

На дворе 1910-й год. Шестилетнего Миньку Воробьёва называют в селе чёртовым племенем. Его не любят и боятся, всё из-за умения, полученного от материной прабабки. Ребята сторонятся Миньку и не принимают в игры. Мать заставляет молиться и соблюдать посты, чтобы вытравить из сына бесов. Если бы не единственный друг Васька, жизнь у Миньки была бы совсем горькой.

Ольга Пустошинская

Чёртово племя

Глава 1

Минька стоял на коленях перед иконой и читал молитву:

– Живый в помощи Вышняго, в крове Бога небеснаго водворится… речет Господеви: заступник мой еси и прибежище моё, Бог мой, и уповаю на Него… яко… яко…

– Ну?! – Мать в подоткнутой с боков старенькой юбке уставилась на Миньку тёмными сердитыми глазами.

– Я позабыл…

– Божью молитву позабыл, а лопать не забываешь. Я вот тебя!

Мать намахнулась грязной тряпкой, но сдержалась, не ударила. Задохнулась, закашлялась, сгорбилась. Два красных пятна заалели на её щеках.

Угроза подействовала, и к Миньке тотчас вернулась память.

– Яко Той избавит тя от сети ловчи и от словесе мятежна… – зачастил он.

От долгого стояния на коленях затекли ноги, от поклонов болела шея, а на лбу, кажется, вздулась шишка, потому что Минька несколько раз крепко приложился головой о пол, и теперь, крестясь, потихоньку ощупывал лоб. Так и есть.

На стене перед Минькой висела икона в окладе, с широкой рамой. Верх её мамка всегда накрывала длинным рушником с красными вышитыми полосками. Мария с пухленьким голеньким младенчиком смотрела на Миньку печально и строго. Поди, она недовольна. Небось, покарает его за все грехи.

– Молись, молись! – ворчала из кухни мать. – Глядишь, и простит Христос тебя, грешника.

Минька хоть и маленький – всего шесть годков, – а уже грешник. Об этом ему говорили по десять раз на дню, и он думал, что во всём селе нет парнишки грешнее. Да что в селе! И в городе, поди, тоже не нашлось бы такого мальчишки. Минька в душе немного гордился, что он особенный.

За окном было сумрачно, темно и серо. Так же муторно стало и на душе у Миньки. Он перевёл взгляд на фотографию, на ней отец и мать стояли рука об руку. Тятька – в пиджаке, жилетке и начищенных сапогах, блестящих, как зеркало, и рядышком – молодая мамка в свадебном платье. Она была совсем не похожа на себя теперешнюю, худую и мрачную.

Минька отца почти не помнил: тот захворал и помер в больнице два года назад, мамка говорила, что «от живота». Минька был тогда совсем малым, и в памяти остались только серебряные часы с цепочкой, которые носил отец, тёмные усы и смеющиеся голубые глаза. И ещё голос тятькин, громкий, густой, как у попа в церкви.

Минька вздохнул. Помер отец, и мамка расхворалась от тоски. А теперь совсем сердитая стала, намахивается чем ни попадя. Кабы тятька был живой, уж он бы заступался за Миньку. Укрыться бы на печке от мамкиной воркотни, устроиться на лежанке вместе с полосатым котом Мурзеем. Он добрый: никогда не шипит и не царапается, забирается к Миньке на живот и громко урчит.