На пятой майской

Весенний сон принёс с собой печаль,

Как будто бы заботу на плечах.

Но, кажется, плечом лишь поведи,

И скинуты сонливые дожди.

Не тут-то было, экая напасть,

Не превозмочь дремоты липкой власть.

Застыло всё в весеннем неглиже

На зыбком неприкрытом рубеже.

Так в кои лета светит лету срок,

А лето и не пало на зубок.

Земля в потугах – будет рождено

Вот-вот оно! Уже вот-вот… ну? Но…

И мир застыл, как будто на холсте,

На пятой майской вздыбленной версте.

***

Она всё же звучит

Она всё же звучит – неизбывная музыка сфер,

Над тобой и в тебе, в каждой клеточке, в каждом мгновеньи.

И горит этот трек, не взирая на сон, или бденье,

И взрывает мембрану души – непростой волномер.

Значит, лире звенеть, и лететь серенаде, и быть

Безусловной любви, когда кружатся белые платья.

Но один муравей всё куда-то спешит от собратьев,

Будто он лишь один выражает вселенскую прыть.

Звёздный ветер бушует настойчивей, ближе, свежей.

А Земля отзывается тёплым и ласковым смехом.

Вот тогда Пифагор замолкает и слушает эхо…

И ползёт муравей до седьмых неземных этажей.

И – ни хлеба для тела, ни душам прибежища вер,

Весь багаж ни к чему, ты его ни на что не сменяешь.

Прямо здесь и сейчас ты коснись солнце-ветреных клавиш,

И она зазвучит – неизбывная музыка сфер.

***

Как многотруден

Как многотруден многоликий день!

Вскипает страстью каждое мгновенье,

И бесконечным душем – вдохновенье,

Что перельётся вечером в мигрень.

Ах, да – мигрень Онегина грызёт.

А нам – всё изощрённее и злее,

Трагичнее, коварнее, больнее.

Ведь в каждом – всею кровью – «наше всё».

Живёт, творит, купается в любви,

Страдает, негодует и смеётся.

Изящным мастерством канатоходца

Он наповал сражает визави.

И, усмиряя сердца непокой,

Вдруг замирает сфинксом африканским.

Толчками кровь напополам с шампанским

Отнюдь не предвещает упокой.

Ведь вот опять скакать под хлёсткий снег

И призывать бесчестие к ответу.

Последний вызов – это вызов свету.

И призван день, и призван целый век!

…Уж дядька преподнёс с малиной квас,

Прилежно ждут перо, листы бумаги,

Точёный профиль из чернильной влаги

И свежий ветер севера анфас.

Как будто не было бурлящих лет,

Вечерний час – не утренняя нега.

А у барьера холодно Онегин

Наводит прямо в душу пистолет.

***

Колыбелочка

Колыбелочка, моя лодочка,

Понеси меня по речным волнам

Карачан-реки, по серёдочке

Студяных дорог к беспробудным снам.

Окуну сперва руку левую —

Ты омой, река, боль сердечную.

Я судьбинушку не прогневаю —

Не отдам свою ношу вечную.

Окуну потом руку правую —

Забери, река, что не прошено,

Что горит во мне злой отравою,

Пусть в стремнину ту будет брошено.

А вчера Перун волю дал грозе,

Поутру цвела заря алая.

Не поверила я своей слезе —

И плакун-траву собирала я.

И теперь полна моя лодочка,

Через край течёт зелена волна

Карачан-реки по серёдочке

Беспробудного золотого сна.

***

За словом слово

За словом слово – тянет цепь

Идей в намеченную цель.

И мысли – цепкие крюки

Слова срывают со строки,

Как репу с грядки, как нарыв,

Свою изнанку обнажив.

Где гнев и боль

на копьях фраз —

…..там света ноль

……и застит глаз.

Где сложно —

…….ложно

……….и темно,

Где страх —

…….там крах,

………но все равно —

Слетая с ломаной строки,

Мчат в жизни ад мои стихи.

……

Но там, где льётся ручейком

Повествованье в сердца дом —

Там нежной лаской и теплом

И человечий дом – гнездом

Как-будто свитый из украс

Любовью напоённых фраз.

Стихи, неся приятный груз,

Мчат в рай мирской на крыльях Муз.

***

Не разбираясь

Не разбираясь в мировых

проблемах – есть ли таковые —

кормлю запечных домовых,

что стерегут как часовые

часов неспешную ходьбу,

минут шажки, секунд подскоки.

А в поле молятся столбу

безбожно зимние сороки.

И бьют ветра в колокола,

плывёт над лесом литургия,

и распалилась добела

январско-снежная стихия.

Мне эти дебри не видны,

домашним мается рассудок —

хватило б только до весны

запечным – слёзок незабудок.

***

Как ни вздыхал февраль

Как ни вздыхал февраль, ни ныл, но всё же

Он отступил во след чумной зиме.

Колдует март холодный, но не стр