Перекрестки судеб

Михаил Дёмин

Бродяга, вор-майданник, лагерник, искатель приключений, художник, журналист Михаил Дёмин, он же Георгий Трифонов – брат Юрия Трифонова. В тюрьме Дёмину приходилось скрывать свое истинное происхождение. Старый друг сочинил ему «правильную» биографию: мать – проститутка, отец – профессиональный вор… После освобождения Михаил Дёмин начал печататься сначала в сибирской, затем в центральной прессе, выпустил четыре сборника стихов и книгу прозы. В 1968 году уехал в Париж и стал писателем-невозвращенцем. На Западе опубликовал автобиографическую трилогию «Блатной», «Таежный бродяга», «Рыжий дьявол».

Его перу также принадлежит предлагаемая сегодня вам дилогия в уникальном жанре уголовного детектива «Перекрестки судеб». Первая часть «…И пять бутылок водки», ее герои – уголовники, действующие на юге Украины, а вторая – «Тайны сибирских алмазов», в ней мы погрузимся в жестокий мир алмазных приисков и таежных болот Якутии. Ранее эти книги были изданы в России небольшими тиражами лишь в 1990-х годах и почти не известны современному читателю. А писал Дёмин очень увлекательно, с пониманием не только уголовного мира, но и природы и этнографии народов Севера.

Михаил Демин

Перекрестки судеб

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2024

…И пять бутылок водки

Повесть

От автора

Я впервые встретил его в таежном якутском селе – в помещении местной почты. (Меня занесла туда журналистская скитальческая судьба.) Я стоял у прилавка, сочинял текст телеграммы. Мимо меня, сквозь толпу, внезапно и резко протиснулся парень – невысокий, сухой, с угрюмым и нервным лицом. Он приблизился к окошку и коротко спросил, жуя папиросу:

– Мне – нет?

– Нет, – сказала девушка за прилавком.

– Но… Ты уверена? Может, спуталась, забыла мое имя – проверь!

– Дак чего ж проверять, – откликнулась та певуче, – чего проверять-то? Я ж тебя знаю: Игорь Беляевский… – и быстро, исподлобья глянула на него. – Тебя ни с кем не спутаешь… – И потом, привычно, ловко перебрав пухлую пачку писем: – Нету! Не пишут! Позабыли, видать…

Он отвернулся. Раскашлялся, хватаясь за грудь. И, ни слова более не сказав, – вышел, стуча тяжелыми сапогами. Проводив его взглядом, девушка вздохнула легонько:

– Третий месяц уже ходит, все ждет какого-то письма. Как приехал, так все время и ждет… От кого – интересно?

И потом – поджимая губы – добавила задумчиво:

– От женщины, наверное… От кого же еще?!

За моей спиной завозились. И кто-то сказал – баском:

– Странный вообще-то тип. Непонятный. Он – кто, откуда?

– Черт его знает, – отозвался из толпы негромкий голос, – ничего толком о нем не известно. Только слухи всякие бродят…

– Какие же слухи?

– Ну, всякие. Будто бы он – старый вор. Был крупным блатным. А потом – что-то случилось… Что-то с ним произошло… Предал он, что ли, кого-то – не знаю. История, словом, темная.

– Но почему он – здесь? – спросила девушка. Она с интересом прислушивалась к разговорам. – Что он тут делает?

– Работает… Шофером, что ли… Говорят, он – под контролем милиции.

– То-то он и ходит, как волк, – все один и один, – сейчас же сказал первый голос. – Ни с кем не якшается, ни на кого не смотрит. Не может нормальным людям в глаза глядеть – ясное дело!

– А все-таки он интересный, таинственный, – сказала из-за прилавка девушка. – Что-то в нем есть… Какая-то загадка… Ах! – Она повела плечиком. – Люблю загадки!

– Мужика тебе, Ленка, надо, – хохотнули в толпе, – поядреней, покрепче – вот и вся твоя загадка! А этот – что ж… Тощий, кашляет, – опять же не подходит.

И долго еще запрудившая почту толпа гудела, обсуждая загадки и слухи, связанные с угрюмым этим парнем. Его недолюбливали здесь – это чувствовалось… Люди вообще не любят непонятного.

И когда я на следующий вечер пришел поужинать в сельскую чайную, – я увидел его сидящим отдельно от прочих, за бутылкой водки, в дальнем углу.

Свободных мест в зале не было. (По вечерам сюда, как обычно, собирались местные выпивохи – лесорубы, охотники, плотогоны.) Пустовал только столик Беляевского… Официант – шустрый старичок с клочковатой бородкой – сказал мне, прищ