На заработках. Роман из жизни чернорабочих женщин

Николай Александрович Лейкин

Еще один роман классика конца XIX – начала XX века Николая Александровича Лейкина ярко описывает окружавшую его действительность, подмечая мельчайшие детали. Нелегка доля крестьян в голодную пору неурожая: продается все, и перекупщики даже за корову дают жалкие гроши, обрекая несчастных людей на еще большую нищету. В поисках заработка женщины из деревни отправляются в Петербург, надеясь найти там высокооплачиваемую работу и помочь своим родным, но в Питере житье ничуть не лучше. Много их там таких: бедных, обездоленных, готовых работать за копейки, берущихся за самую черную работу, не брезгующих ничем. Много, и поэтому-то цена на их труд невелика. Боровичские женщины и девушки нанимаются трудиться на огород ранней весной, но судьба не улыбается Арине и Акулине, и им приходится начать долгий и трудный путь по трущобам Петербурга в поисках лучшей доли.

Николай Лейкин

На заработках. Роман из жизни чернорабочих женщин

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2024

I

По топкой, не высохшей еще глинистой земле на огород входили четыре деревенские женщины с пестрядинными котомками за плечами. Женщины были одеты в синие нанковые ватные душегреи, из-под которых виднелись розовые ситцевые с крупными разводами короткие юбки, дававшие возможность видеть, что все женщины были в мужских сапогах с высокими голенищами. Серые шерстяные платки окутывали их головы, а концы платков были спрятаны под душегреями. Женщины были одеты, как говорится, в одно перо, да и лица у них были почти одинаковые: круглые, с узкими глазами, с лупившеюся почему-то кожею на щеках. Далее фигуры их совершенно походили друг на дружку: толстобрюхие, коротенькие, с широкими плечами, с большими красными руками. Они вошли на огород сквозь открытые ворота в заборе и, поглядывая по сторонам, переминались с ноги на ногу в глинистой земле, смешанной с навозом, и не решались идти дальше. Был конец марта. Огород еще не был разделан, гряд не было еще и помину, в капустном отделении из земли торчали прошлогодние потемневшие кочерыжки, то там, то сям лежали не разбросанные еще кучи навоза, и только около длинного ряда парников со слегка приподнятыми рамами копошились, присев на корточки, такие же точно женщины, как и новопришедшие.

Парники находились на конце огорода. Женщины, копошившиеся около парников, заприметя вошедших на огород женщин, стали с ними перекликаться.

– Землячки! Вам кого? Вы чего ищете? – кричали они.

– Да нам бы вот тут… – робко начали вошедшие на огород женщины.

– Не слышно оттуда. Коли что нужно – идите сюда.

Женщины, копошившиеся около парников, стали манить их руками. К парникам пришлось проходить мимо небольшой избы, не обшитой тесом, около которой лаяла, выбиваясь из сил, привязанная к сколоченной наскоро из досок будке собака.

– А не покусает собачка-то? – кивали пришедшие женщины на собаку.

– Ни-ни… Да она и на привязи. Коли робеете, то подальше пройдите, – послышался отклик.

Женщины, увязая в топкой земле, стали пробираться к парникам. Собака надсажалась еще более. Из избы вышел рослый мужик в красной кумачной рубахе, в жилетке, сапогах бутылками, без шапки, с всклокоченной головой и почесывался. Очевидно, он до сего времени спал.

– Вам чего, тетки? – спросил он, лениво позевывая.

– Да вот тут землячек наших нетути ли?

– А вы какие сами-то будете?

– Новгородские, боровичские.

– Прогневался на нас Господь, и ни одной барочки нынче на Мете не разбило? Так вас дразнят, что ли? Знаем.

– И, милостивец, мы от Мсты-то дальние. Мы сорок верст от Меты.

– Все-таки, поди, кулье-то да мешки с мукой приходили на Мету ловить. Нет тут у меня ваших боровичских. У меня покуда какие есть бабы и девки – все новоладожские. Вам чего, собственно, нужно-то?

– Да уж известно: заработки ищем, на заработки приехали.

– В таком разе нужно к хозяину, а не к бабам. Я хозяин.

Женщины закланялись.

– Не возьмешь ли нас, кормилец, поработать?

Мужик почесал левой рукой под правой мышкой и помолчал.

– Голодухи везде по деревням-то. Вашей сестры ноне