Калейдоскоп

Андрей Николаевич Георгиев

Наша память хранит воспоминания о событиях мирового масштаба. Она также хранит как важные для нас, так и незначительные истории из собственной жизни, и жизни людей, чья судьба пересеклась с нашей судьбой. Эти события, а иногда просто эпизоды, как цветные стёклышки в детской игрушке калейдоскопе, выстраиваются в неповторимую картину. Эта картина называется ЖИЗНЬ.

Андрей Георгиев

Калейдоскоп

Тополь и ива

Стояла осень. Ещё вчера на улице все берёзы были жёлтыми, а клёны шелестели бордовыми листьями. К вечеру поднялся сильный ветер. Всю ночь он шумел, стучась в окно спальни, а под утро стих. Я проснулся оттого, что мои старшие братья что-то оживлённо обсуждали между собой. Сегодня было воскресенье, поэтому они не пошли в школу, а я в детский садик. Забравшись к ним под одеяло в их огромную постель с железными никелированными спинками, которая стояла около окна, я увидел, что на улице всё белым-бело от выпавшего на Покров октябрьского снега. Листвы на деревьях почти не осталось. Но братья обсуждали не это, а упавший тополь, который теперь лежал на нашем дворе.

В изголовье их кровати стояла побелённая печь, вся изрисованная Володей и Юрой. Там ползли стреляющие танки и летели самолёты с красными звёздами. Родители не ругали моих братьев за эти художества, которые появились вскоре после побелки печки, поэтому картина постепенно пополнялась новой нарисованной техникой.

Рухнувший тополь ещё вчера выглядел таким крепким и незыблемым, что видеть его сегодня сломанным пополам казалось немного странно. Внутри дерево оказалось трухлявым. Тополя живут по шестьдесят – восемьдесят лет, как люди. Они сыплют в июне обильно тополиным пухом, а в августе уже пожелтевшей листвой. Сегодня ночью дереву пришёл конец. Это случилось в полной темноте, когда все спали. Гигант лежал на земле и ждал, когда его распилят на дрова. Впереди была зима с её суровыми морозами. Дрова были совсем не лишними. Но тогда я об этом совсем не думал. Мне было просто жалко дерево, которое неожиданно закончило свой жизненный путь под напором крепкого ветра и теперь лежало чуть прикрытое, как саваном, белым снегом. Таким красивым и чистым белым снегом, сменившим враз золотую осень на ослепительно серебряную зиму.

В ботанике по систематике тополя относятся к семейству ивовых. Удивительный факт для обычного человека, но не для биолога. В деревне, напротив дома, который мы с женой купили вместо дачи, росла огромная раскидистая ива с толстым стволом. Скорее всего, это была ива белая (Sаlix аlba), которую в деревнях обычно называют ветлой. Почему говорю: скорее всего, потому что по образованию я всё-таки зоолог, а не ботаник. Ива была очень высокой и очень старой. Никто из коренных местных жителей не помнил её маленькой. Часть её толстых ветвей уже давно умерло. Теперь они тянулись, как голые руки, к небу. Эту иву очень любили птицы. Иногда дерево посещали редкие для нашей местности виды. Мне посчастливилось увидеть на ней даже пару удодов. Этих красивых птиц ни с какими другими не спутаешь. Они перепрыгивали по толстому нижнему стволу ивы, периодически поднимая на голове рыжие хохолки с чёрными кончиками перьев. Потом удоды раскрыли свои чёрно-белые полосатые крылья и улетели. Всё длилось не более минуты, но эта неожиданная встреча оставила массу впечатлений. За годы, что у нас там дом, я наблюдал на дереве сизоворонку, золотистых щурок и даже таёжную кедровку. Нечасто у нас встретишь и таких гостей, как дубонос, дербник, серый сорокопут и иволга, но и они все успели попасть в моё поле зрения на старом высоком дереве. Про обычных птиц, таких как дрозды, свиристели, славки, зелёный, седой и другие дятлы, овсянки, синички, ласточки, сороки, вороны, воробьи, ястреба, и говорить не приходится. Круговерть воздушных жителей была бесконечная. Как ни взглянешь, а там опять кто-то новый сидит. Наработаешься, присядешь на крылечко и смотришь на птичек. Отдыхаешь.

На ветле никто не гнездился. Несколько лет скворцы выводили птенцов в дупле, что сработал большой пёстрый дятел, но однажды в июне, в сильную грозу вершину сломал ураганный вет