Эхо твоих мыслей

Селестина Скай

В лесу, наткнувшись на таинственный барьер, Имоджен находит необычную шкатулку. В ней оказывается пузырек с искрящимся зельем. Имоджен пробует зелье из пузырька.С тех пор в мыслях ее всегда сопровождает мужской голос.Что за зелье было в шкатулке? Что скрывается за барьером? Может быть, Имоджен сходит с ума, считая, что ее воображаемый друг – вовсе не воображаемый?В поисках ответов она погружается в мир тайн и загадок, который оказывается намного более опасным, чем она могла себе представить.

Селестина Скай

Эхо твоих мыслей

Глава 1

Я с грохотом поставила последнюю коробку на пол. Мне вовсе не хотелось переезжать куда-либо из Альбиона. Но мама растила нас одна и, признаться, последнее время с финансами у нас становилось все хуже и хуже. Поэтому нам и пришлось переехать в Бодега Бэй. Этот дом кажется красивее и более аккуратным, чем тот, который у нас был, но он не такой уютный. И никаких лестниц прямо во двор со второго этажа. А это грустно.

Я критично осмотрела свою новую комнату. Все, кроме пола и дверей, в доме было белым. Сам дом снаружи, стены, потолок, мебель и даже постельное белье. Что ж, мне придется серьезно поработать над комнатой, чтобы она начала немедленно отражать мой внутренний мир. Я была единственным черным пятном в окружающей меня обстановке. Наверное, переезжать всегда сложно. Я поправила выбившуюся розово-фиолетовую прядь волос, небрежно добавив ее к остальным – гладким и черным, словно парик Нефертити.

Желтые двери среди этой абсолютной белизны – полная нелепица. Кто мог додуматься покрасить двери в цвет шезлонгов во дворе?

В первую очередь я вытащила свой ноутбук. Переезд переездом, а учеба в университете никуда не делась. В сентябре я поступила на удаленное обучение на факультет компьютерных наук в Стэнфорде. Я люблю рисовать, но не уверена, что за рисунки много платят, поэтому пришлось выбрать что-то более солидное – информационные технологии.

Я хочу вытащить себя, маму и брата из этой дыры. Все деньги уходят на нашу с Ноем учебу.

В Альбионе я подрабатывала в супермаркете, здесь же смогла найти работу только уборщицей, как и моя мать. В таком маленьком городке все высокооплачиваемые должности – словно горячие пирожки: их никогда нет.

В первой половине дня я буду заниматься онлайн, а во второй – убираться в одном из здешних отелей. Я грустно улыбнулась в зеркало в форме солнца, которое висело над комодом. Хотя нет, я бы хотела, чтобы оно было в форме солнца, но это оказался штурвал корабля.

И чего мне не хватает для счастья? Многие мечтают жить здесь, на берегу океана. Я же, когда смотрю вокруг себя, ощущаю лишь поглощающую пустоту и одиночество.

Я могу сколько угодно изображать из себя крутую интровертку, но лучше бы у нас были бы деньги на то, чтобы ходить в университет по-настоящему. Я бы хотела учиться как все. Жить в общежитии, найти друзей, улыбаться, брать от жизни все хорошее, что она может мне предложить. Но мы не можем.

Когда мне было семь, а Ною пять – нашего отца убили, а нас поместили в программу защиты свидетелей. С тех пор свобода в нашей жизни этим и ограничивается. Даже если бы ситуация с деньгами начала налаживаться – мою маму никогда не отпустит страх за наши жизни.

Если честно, отца я почти не помню. Он много работал и в свободное время играл на гитаре. Мы очень редко гуляли всей семьей. Нам даже не рассказали о том, что с ним случилось. Вся информация вмиг оказалась засекреченной. Все контакты с остальными родственниками нас заставили оборвать. Мы срочно переехали из Массачусетса в Калифорнию. Именно тогда и начался мой личный ад.

Вместо того, чтобы как все дети пойти в обычную школу, я должна была учиться дома.

Никаких летних лагерей, никакой правды о моей семье, никаких друзей. В условиях нашей защиты значилось, что до восемнадцати лет мы с Ноем не будем ни с кем сближаться ни в каких целях. Поэтому уже тогда моим излюбленным местом стал интернет. В условиях некоторой анонимности я не чувствовала себя настолько одинокой.

Я вытащила из коробки плакат группы «Грегориан» и, ухмыльнувшись, повесила на стену. Теперь я не настолько