Допустим, я признаюсь

Дарья Всеволодовна Симонова

Опасные удовольствия

Когда-то они были одной компанией, были дружны, близки… Новогодняя встреча давних друзей обернулась для одного из гостей смертью. Полиция ничего криминального не обнаружила, но Федор Вавилов сразу понял, что это убийство, и разгадка кроется в общем для всех прошлом («Допустим, я признаюсь»).

Магду всегда привлекали незаурядные личности, и ради Саввы Островского Магда уговаривает своего приятеля разобрать архив, принадлежащий Островскому, и найти документ, доказывающий принадлежность Саввы к королевской династии. Они не подозревают, что в поисках важного свидетельства у них имеется энергичный и безжалостный конкурент… («Голубь Ее Величества»).

Дарья Всеволодовна Симонова

Допустим, я признаюсь

© Симонова Д.В., 2022

© «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2022

Допустим, я признаюсь

Почему нельзя уехать куда-нибудь на Мадейру и быть счастливым? Почему мы так несвободны в своей земной жизни, ведь каждому по праву рождения принадлежит планета – но мы не знаем об этом праве. Напротив, нас так берегут от Мирового океана, стараясь с самого первого дня утопить в чахлом болотце иллюзий, в котором мы пребудем до конца своих дней. А там, на глубине этой душной жижи, нас опутывают водоросли-привязанности, неразрывные канаты, которыми мы будем всю жизнь оправдывать нашу немощь и страх. И многие из нас так и не поймут, что их удерживало в этом болотце, не отделят зерна от плевел – любовь к человеку от пожизненной устроенности в потоке, в толпе, уютной, как одеяло, и убийственной, как подушка душителя. А потом мы удивляемся: что нам ни дай – все мало… Человек лишен самого главного. Разве можно с этим смириться и не искать свою взлетную полосу?

Эмоциональный слепок тела, или Фантом на десерт

Он не мог остановиться и проигрывал в памяти причины и следствия, которые привели его сюда, в эту воронку обстоятельств. Закрутило тогда крепко и красиво, и он бросился со всех ног на обманку блесны в бездне, забыв запереть за собой дверь дома. Впрочем, домом он свои времянки не называл – скорее, лежка, пристанище, крыша над головой… что, кстати, не умаляло их достоинств. Скажем, эстетических. У него был тайный сговор с гением места. Преступный роман с подворотней. Преступный лишь по отношению к самому себе.

Что, конечно, скрытая пружинка происшедшего. Чуть теряешь бдительность – и ты в лапах старинной компании. Десять жизней назад это была его родная банда – и вот она возникла перед ним, словно симпатично состаренная временем фата-моргана. Закадычным друзьям мы быстро прощаем износ, лишь бы внутри не менялись. Они поймали Вавилова сетью и позвали на Новый год. Не смешите мои тапочки, подумал угрюмый нелюдим, неужели кто-то еще празднует эту дребедень?! Ему в ответ крикнули: «Приходи, Фидель, и испорти наше санта-клаусовское трепетное настроение как нежную целочку!» И он, как последний дурак, накупил дорогущих конфетно-игрушечных свертков в стильной английской лавке, где набор носовых платков стоит ползарплаты…

Это была опасная встреча. Когда сразу прошибает жар перевозбуждения и ностальгического хохота, а ведь еще даже не разлили. Надо бы одуматься, собраться с аргументами и вовремя незаметно улизнуть. Ничего хорошего не жди, когда сразу так хорошо… Кто были все эти люди? Можно сказать, что Вавилов их уже не помнил. Не помнил, но любил всех, оптом, ничего личного – только молодость. Шикарная Белкина потолстела, но не утратила едкого шарма. Сказала, что встретиться спустя годы с таким самцом, как Фидель, – это как проверить на зубок собственную сексапильность: насколько она утрачена и раздувается ли фитилек, как раньше! Вавилов давно не вспоминал свое юношеское прозвище – Фидель, потому как Федя, дань хипповой моде, – и не был готов к таким авансам. Он боялся напористых провокаторш и решил держаться поближе к Оле с Сашей, гостеприимным хозяевам, тихой симпатичной семейной паре. Они потягивали политкорректный невкусный брют, но стол, увы, ломился от яств и алкоголя, и каждый наливал себе все, что хочет. Вавилов стыдно, не по-мужски