Быки для гекатомбы

Владимир Острин

Роман «Быки для гекатомбы» – это история друзей, которые инициируют коррупционный скандал без надежды выйти из него победителями. Еще они встречают пророка, попадают в тюрьму, постоянно сбиваются с пути, а в процессе спорят, спорят, спорят, злятся, думают, тоскуют, сомневаются и снова спорят. В том, что они говорят и думают, много пафоса, который, быть может, является ширмой для чего-то иного. Это роман-бегство: от прогорклой и безыдейной действительности, от душной иллюзии благополучия, от позора и цинизма современности. А еще это роман-занавес, пытающийся провести черту под странным периодом нашей истории, который родился на холодной заре девяностых и то ли растворился в зябких и липких десятых, то ли продолжается до сих пор. Дополняет роман эссе, поднимающее проблему субъектности современного человека. Эссе, в котором вопросов и смутных догадок больше, чем четких ответов и готовых рецептов.

Владимир Острин

Быки для гекатомбы

Посвящается злому Богу, реке Сестре и Екатерине

© Владимир Острин, 2024

© ООО «Издание книг. ком», о-макет, 2024

Предупреждение

Грозные исторические события напоминают нам о том, что человек – пыль, гоняемая ветрами. И значит он, несмотря на все увещевания демагогов, не слишком много. Потому, чтобы уберечься от экзальтированных и карьеристов, порой приходится указывать на очевидное. Автор предупреждает, что:

– произведение является предметом художественного вымысла, все события и действующие лица – плод воображения автора, а любые совпадения случайны;

– исторический контекст является декорацией, а все события и оценки, кроме подтвержденных официальными представителями государства, есть предмет художественного вымысла;

– не продвигает в данном тексте ни одну из существующих ныне идеологий и религий, а также пацифизм, милитаризм и пр.;

– не восхваляет и не призывает к ненависти ни к одной из социальных групп, включая религиозные, национальные, этнические и иные группы, которые только возможно помыслить;

– не призывает к действиям, направленным на свержение тех или иных режимов, не призывает к каким-либо политическим действиям, к нарушению законодательства и т. д.;

– осуждает терроризм, экстремизм, сепаратизм и т. п.;

– никакие из представленных в книге суждений не могут рассматриваться в качестве оценки специальной военной операции;

– любые интерпретации, противоречащие вышесказанному, являются плодом воображения читателя и остаются исключительно на его совести. Далее отметим, что в эпоху масс расхожей практикой остается акцентирование внимания на позиции автора, чтобы затем сравнивать ее со своей. Одобрение и осуждение, замешательство или обвинение в непоследовательности – приговор зависит от того, в какую из категорий – «свой» или «чужой» – попадет исследуемый объект. Винить в таком подходе советско-марксистскую литературоведческую традицию или же саму природу человека, подвигающую нас сначала занять одну из систем поляризованных взглядов, а потом всячески ее защищать и оправдывать, читатель пусть решает самостоятельно. На деле позиция автора имеет серьезное значение лишь для спорщиков и гордецов.

Текст, отделившись от своего создателя, живет самостоятельной жизнью и обладает собственной судьбой. Может и вовсе статься, что отдельные куски и фрагменты имеют большее значение, чем общий нарратив, в который они принудительно, против своей воли, втиснуты. Порой случается обратное, и актуальное заслоняет вечное. Оттого для читателя может стать неожиданностью содержание эссе-комментария, помещенного в конце книги и задающее вопросы в более глобальном контексте.

Сам же роман – не столько по умыслу, сколько волей исторического – вышел чем-то вроде выдержек из некролога, написанного по случаю кончины эпохи. Если смотреть шире – всей постсоветской, тянувшейся с 1991 до 2022 года. А если уже – той серой декады, начавшейся зимой 2011?2012 годов и завершившейся в феврале 2022 года. Прислушайтесь. Под ногами скрипит снег, а со стороны погоста доносится: «Царство небесное, жизнь бесконечная, вечный покой…»

От автора

В последние времена слова обретают новую с