Две луны

Настасья Астровская

Иногда прошлое, о котором хочется забыть, напоминает о себе самым неожиданным образом и меняет настоящее и будущее.

Настасья Астровская

Две луны

Глава 1.

Шварц снова уставился на меня своим неприятным взглядом.

– Если бы это было неважно, я бы не спрашивал.

О, боги.

Я вздохнула – в трехтысячный раз за наш пятиминутный диалог.

– Я не помню.

Он находил меня во всех тихих местах, где я желала побыть наедине с собой. Комментировал экспонаты в музее, выскакивал из-за стеллажа в библиотеке, поджидал на ступеньке пустой утренней набережной. А теперь до некрополя добрался! – и заводит свои мерзкие разговоры. Никакого уважения у человека – ни к живым, ни к мертвым…

Ему не нравилось ни то, сколько я говорю, ни то, как я это делаю. Где он любил бывать? Не знаю. Говорил ли что-то о проблемах? Не помню. Может, вы что-нибудь… Не слышала.

Шварц начал терять терпение – а вместе с ним и профессионализм, казавшийся прежде непоколебимым.

– Анна Эдуардовна, прошу прощения, конечно, но я не понимаю вашего безразличия! У вас, вообще-то, муж пропал!

– Бывший. И – я подумаю.

– Что? – удивился он.

– О прощении. Подумаю.

Шварц тяжело вздохнул. Я последовала его примеру – в три тысячи первый раз.

– Я не прошу ничего сверхъестественного, – попытался он снова. – Может, есть что-то про ваших общих друзей…

– Его друзей я не знаю, а у меня их нет, – ответила я, чуть помедлив, злобно добавила про себя «и у тебя, видимо, тоже» – и тут же устыдилась этой мысли.

В конце концов, работа у человека такая.

Хотя – разве так работают? Кажется, допросы производят иначе. Но мне все равно, я не собираюсь вникать в эти тонкости, пусть просто отвяжется от меня.

– Интересно, конечно, – протянул Шварц

Я пожала плечами – ну, интересно, так интересно.

– А вы всегда молчите? – не выдержал он.

– А вы всегда болтаете? – раздраженно уточнила я.

– Нет. Иногда я песни пою.

– Здорово.

Я пошла вперед чуть быстрее, давая понять, что лимит слов на сегодня исчерпан.

Вообще, я довольно отзывчивый человек, но тут… Мне все равно нечем помочь.

– До свидания, Анна Эдуардовна, – проговорил Шварц.

Молодец, все понял. Не побежал за мной со своими глупыми вопросами.

Конечно, я рано расслабилась.

На следующий день он поймал меня возле мусорных баков.

– Добрый вечер.

– Добрый. А вы умеете найти романтичное место для разговора, да? Кладбище, помойка…

– Стараюсь, – Шварц развел руками. – А то что все отделение, да отделение…

Я усмехнулась. Разнообразия, значит, захотелось.

Зашагала прочь от баков – не к подъезду, а так, вдоль дороги. Шварц шел за мной.

– Мне все еще интересно, не расскажете ли вы мне какие-нибудь подробности о своем бывшем муже.

Я остановилась.

– Вряд ли я поведаю что-то, чего вы не знаете…Ну, в конце концов, кто из нас из органов? –

и тут же хихикнула про себя: вообще, технически, мы все из органов…

Потом я посмотрела на Шварца, пытаясь выразить всю переполнявшую меня досаду, но, видимо, над красноречием во взгляде мне нужно еще работать, потому что следователь сказал:

– Ну, а все-таки.

Я быстро заговорила, глядя ему между глаз:

– Мы прожили с ним вместе три года – и уже два года, к счастью, прожили отдельно. Он потерял ко мне интерес, да и я, знаете, совсем о нем не беспокоюсь. Никаких общих друзей, никаких общих врагов, вообще – ничего общего. И это меня очень радует.

– Вы плохо расстались?

– Расстались мы замечательно.

Хотите услышать, что я его убила и закопала в лесу? Не сегодня, мы слишком мало знакомы.

– И у него не было…недоброжелателей?

Я чуть в голос не расхохоталась.

– Вы лучше спросите, были ли у него доброжелатели… Ну, ладно, были, конечно. Допустим, я одна вспоминаю о нем как об «этом подлеце Снегине».

Шварц поднял брови.

– Только, пожалуйста, Анна Эдуардовна, не говорите, что подумаете об этом завтра!

– Хорошо, будь по-вашему. Подумаю об этом послезавтра.

Он тихо засмеялся. Мы молча пошли по узкой тропинке за соседний дом.

– Коллеги с ним мало общались, – объяснял мне Шварц, – но все отзываются очень хорошо… Они вообще думают, что он просто уехал куда-то… по семейным обстоятел