Миг, который никогда не вернется
Анна Толкачева
Почему мы не хотим быть счастливыми? Как рождается солнце? Как умирают волны? Что если остановить привычное течение дел и посмотреть на мир заново? В этом сборнике эссе сочетается реализм и магреализм, и конечно, запечатлен миг, который никогда не вернется.
Анна Толкачева
Миг, который никогда не вернется
Цикл «Трилогия о лампе»
Масляная лампа
В полумраке над масляной лампой хоровод мотыльков начинает свой жертвенный танец. Круг света, как ломтик апельсина, поделенный гранями лампы, пронизывает лучами тьму, постепенно растворяясь в черноте. Я наброшу абажур из паутины, и лужица теплого света покроется тонким узором трещин. Клубочек золотистых искр вытягивается вверх, простирает ладони к небу и, касаясь языком холодного воздуха, пощелкивает и колеблется. И всё вокруг качается вместе с прозрачным потоком, подхватывая ритм древнего ритуала. Неровные, угловатые тени тонких ручонок-стеблей несут с собой первых гостей ночного священнодействия. По запотевшим стенкам стеклянного вместилища огня расхаживают осторожные жуки, подергивая возбужденно длинными усами. В теплом дыхании пламени мелькают крошечные кристаллы прозрачных крылышек, на мгновение выхваченные из мрака. Призрачный силуэт мотылька забьется о стекло, и, услыхав, как трепещут его крылья, словно стихающий голос старого саксофониста, всё замрет в ожидании момента, когда падет первая жертва этой ночи. Одурманенный ромовым блеском светильника, он неистово стремится вперед. Кажется, вот-вот он обрушится в бурлящую пропасть огня, но бледные крылья взмывают выше и тут же вновь опадают, не в силах противиться соблазну. Ночной гость подлетает ближе, садится на скользкий прозрачный обрыв и нетерпеливо переминается. Ему кажется, что он почти достиг мечты, осталось лишь окунуться в поток страсти, безмолвно обступивший его. Взмахнув крыльями, влюбленный срывается вниз. Он охвачен танцем, последним и самым важным танцем любви и смерти. Ярко пылающий, он все еще будет грезить, падая в бескрайние объятья холодного мрака. А мгновение спустя, слетятся новые пленники безумной жажды.
Расправь крылья! Взмоем ввысь, опьяненные неизбежным влечением к свету! Полетим к огонькам свечей, зажженных высоко-высоко чьей-то невидимой рукой.
Часами я просиживала у огня, завороженная игрой пламени. Лампа моя давно разбилась, детство ушло, но фантастическая картина кружения мотыльков истрепанной фотографией хранится в моем сердце.
Милый, сколько мотыльков разбилось, сгорело до тебя! Неужели ты думал избежать их участи? Мне нравилось играть их чувствами, смотреть, как бьются их крылья о тонкую, но нерушимую преграду. Электрический озноб охватывал меня при шорохе их крыльев. Детский восторг плескался в моих глазах при виде их затейливого танца вокруг огня. Но капризы сердца так недолговечны! И я уходила, ступая по останкам их чувств, напоминавших шорох прошлогодней листвы.
И сколько вечеров подряд, дойдя до безумия от одиночества и безысходности, как молитву я повторяла: приди, приди, приди… Пока побеленные луной губы не перестанут двигаться, пока слова не превратятся в шелест. Ты так и не пришел. Тебя манил лишь озорной блеск моих глаз и то веселье, что мы могли бы разделить вместе. Как больно мне было замечать это. Но я прощала тебя и ждала снова и снова. Ведь это я приучила видеть меня беззаботной.
Ты стремишься проникнуть мне в душу, ожидая тепла и света, пылающих в твоем воображении. Но как знать: вдруг медаль обернется другой стороной, и ты обнаружишь себя в пустынном каменном склепе, где не будет ничего, кроме твоих слов, повторенных эхом тысячекратно? Тоннель, в конце которого неминуемо ждет смерть. Готов ли ты танцевать свой последний танец? Могу ли я допустить это? Ведь я люблю тебя.
Пустой дом
Ее черные волосы почти не видать сквозь обугленные ветви деревьев. Длинные пряди сливаются с чернотой ночи, и лишь слабый свет масляного фонаря, несоразмерно тяжелого в ее худенькой ручке, оставляет в широких зрачках мягкий отблеск, освещая осторожное любопытство и пугливую тень решимости в движении вперед. Девушка одна в ночном лесу, и все к