Небо над Патриаршими

Лариса Бутырина

"Век машин заменил цель скоростью.Суета и спешка стала перманентным состоянием ума.Рынок диктует свои ценности. Деньги, – в тех суммах, что забирают в плен и заставляют слепнуть. Слава, – любыми способами, что сводится в итоге к раздражению и унижению. Власть, – та, что ради самой власти, и для стремления, в конечном счете, просто ее удержать.Единственный вариант не сойти с ума в таких оковах – поднять голову и направиться в небо. То, что снаружи. И то, что внутри.Только тогда все эти компоненты жизни становятся рабочими инструментами на старте.И в полете.В большом и продолжительном полете – к себе.И к подлинной роскоши – оставаться Человеком.Всегда, во всем и везде.Моим первым шагам в небо посвящается.Спасибо всем, кто причастен к моему знакомству с авиацией.S7 Aero, особая благодарность за вдохновение.

Лариса Бутырина

Небо над Патриаршими

Этот рассказ, как и любой предыдущий – не исповедь, и уж тем более не руководство к действию. Все трюки, описанные в книге, выполнены профессионалами. Не пытайтесь повторить самостоятельно.

///

Шел третий час моего ожидания у кабинета. От скуки и переутомления я пролистывала журнал c мужским характером, невесть откуда взявшийся в стенах медучреждения. Без интереса, без энтузиазма, – просто нужно было чем-то занять руки. И время. На коленях томилась толстая папка с анализами, выписками и заключениями, в желудке – колкая пустота, а на плече беспечно дремало время под покровом этой повсеместной духоты и монохромности пространства. Мое время…

– Дети есть? – спросила терапевт, пока я, стягивая ботинки.

– Я сама еще ребенок, – ответила я, вставая на весы.

Она окинула меня косым взглядом и крякнула, сдавливая смешок.

– Не родишь потом, – вынесла она вердикт.

– Уверена, демография страны примет сей факт с достоинством и обойдется без моего участия, – пожала плечами я, пока она снимала показатели веса и фиксировала их на бланке. – А этому телу такие нагрузки точно противопоказаны. И без того перегрузят…

Она снова воткнула в меня едкий взгляд, но уже без озвучки, затем своевольно развернула и примерила к настенной линейке. Цифры роста кривыми загогулинами следом легли на листок. Сантиметровая лента зафиналила свод данных по телу известными обхватами.

– Одевайтесь и подождите в коридоре, – скомандовала мед уполномоченная и отложила мою карту на край стола. – У третьего кабинета. Вас пригласят.

Кабинет номер три находился в конце коридора.

“Председатель летной комиссии Холодова Вероника Степановна” гласила табличка на закрытой двери. Из антуража вокруг: все те же серые стены, кулер и кем-то забытый журнал на диванчике ожидания.

“Президент строительной компании по собственному желанию оставил свой пост”, – гласил заголовок глянцевой обложки.

“Чем только не тешатся президенты”, – усмехнулась я и открыла журнал на указанной странице…

Госпожа Холодова явно заставляла себя ждать.

– Есть вопросы, Вероника Степановна, – тыкала терапевт шариковой ручкой на строку в раскрытой карте, когда я, наконец, проникла в хоромы председательницы.

Вероника Степановна деловито поправила очки и чуть отстранила нависающую над ней даму в халате.

Я сидела на стуле напротив и наблюдала за сценой с партера.

– А по крови что? – уточнила председатель, поднимая на меня пронзительный взгляд.

– По крови – норма, – ответила врач.

– А диаграмма?

– И диаграмма

– Зрение?

– И зрение.

Вероника Степановна еще с минуту поизучала меня, придерживая оправу очков, как микроба под микроскопом, затем взяла папку с моим фото и бегло пролистала страницы, как совсем недавно я просматривала журнал.

– Она же не линейная, Вера Пална, – снова отмахнулась председатель и с грохотом опустила печать на папку. Так в уголке моей фотографии поселилась синяя прямоугольная печать «Годен»

Я быстро шла по улице, почти бежала, крепко прижимая папку с печатью к груди, на манер букваря. Мне очень хотелось есть. И выспаться. И еще чего-то… То ли влюбиться, то улететь на воздушном шаре, то ли… какая разница, собственно, когда в потемках пути вновь появляется маяк направления, а внутри по телу будто