Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время

Юрий Григорьевич Корчевский

Попаданчество

Немцев в России так же много, как и голландцев, все в свое время были приглашены царем-плотником Петром Великим. Большинство приехали на заработки, на время, а остались навсегда. Зачем уезжать? Русский народ хлебосольный, приветливый. Если приложить европейскую хватку да умение и желание, многого достичь можно. Вот и Вильгельм Христофор Эренфрид, называвший себя для простоты Василий Васильевич Пель, в 1850 году приобрел по случаю задешево аптеку в двухэтажном здании на Седьмой линии Васильевского острова. Да квартал оказался аптекарским, где занимались не только фармацией, но и алхимией.

Юрий Корчевский

Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время

© Корчевский Ю., текст, 2021

© OOO «Феникс», оформление, 2024

Глава 1

Ученик Пеля

Матвей считал, что ему повезло. После окончания церковно-приходской школы отец пристроил его на работу по знакомству к доктору Пелю. Василий Васильевич только-только открыл свою аптеку. Невелик тогда был Санкт-Петербург, а Васильевский остров – почти центр города, причем старинный. Не так много времени прошло, как землей засыпали каналы. Раньше каждая линия была речным каналом, передвигались на лодках, весельных и парусных, как обязывал государь. А как почили в бозе он да Екатерина, каналы засыпали. Все же русский человек по земле привык ходить, а не плавать, как иные в Венеции. А названия так и остались. Первая линия, Семнадцатая, да прочие по счету.

Работа для Матвея нетяжелая, только усердия требует – записать в гроссбух приход товара с ценой. А потом показать расход, уже в готовых порошках, пилюлях да облатках. Хуже всего приходится в конце недели, когда считать надо, сводить цифры. Если бы не деревянные счеты, так и до заутреннего молебна в воскресный день не успел бы.

Аптека большая, весь первый этаж занимает. На втором этаже сам Пель с семьей живет, а в подвале – лаборатория. Пель смешивает разные снадобья, составляет микстуры, ибо готовых лекарств не существует. Даже самолично маленьким ручным прессом делает из порошка таблетки, все же их пить удобнее. Хозяин – труженик великий, допоздна в подвале засиживается. Двое сыновей у него, но не помощники пока, малы еще.

Однако со временем до Матвея слухи доходить стали, вроде как Пель то ли алхимией занимается, то ли чернокнижием, чародейством. Алхимией – это понятно, весь квартал этим живет. Каждый химик всегда алхимик, хочет судьбу испытать. А вдруг удастся создать философский камень? Тогда железо в золото превращать можно. Мало того, что обогатишься, так продать открытие государю можно. Нельзя, чтобы камнем сим бесконтрольно владели и пользовались, ибо золото тогда в цене упадет, будет металлом никчемным. Ни оружие из него не сделать, ни молоток – слишком мягкое. Зато не ржавеет, можно раскатывать листы и крыши крыть. Потому во всем умеренность нужна. А еще философский камень другие выгоды давал – молодость хозяину камня вернуть, даже в другие миры перенестись, о чем и подумать грешно и страшно.

Если в разговоры о золоте Матвей верил, то в другую жизнь – категорически нет. Жизнь – она или здесь, или, как утверждают священники, загробная. И вроде даже там разделение есть: грешникам – ад, а праведникам – райские кущи. Матвей в Бога верил, в церковь ходил, старался жить по заповедям – не укради, не убий, не возжелай… Это легко, когда страстями не обуреваем.

Каморка Матвея находится у входа в подвал. Здесь он работает, а когда-никогда и спит на лавке. Петербург – город дождливый, сырой, да к тому же стоит на берегу залива не самого теплого моря. Если утром дождя нет, то вечером жди. Но это еще мелочь. Страшны наводнения, когда вода морская нагонным ветром заливала город, поднималась выше ординара на три пяди, а то и пять аршин. В Петропавловской крепости футшток установлен еще императором Петром I, и каждый день смотритель определяет уровень воды. Вот когда наводнение, тогда беда. И люди гибнут, и животные, и товары в лавках.

Слухам и сплетням Матвей не верил. В алхимию и золото – да, многие пробовали, но пок