Подольские курсанты. Ильинский рубеж
Денис Леонидович Коваленко
Рассказ этот о молодых парнях, о комсомольцах и коммунистах; о Подольских курсантах – с таким славным именем вошли они в историю нашей Родины. Курсанты Подольского стрелково-пулеметного училища и Подольского артиллерийского училища. Многим тогда, осенью 1941-го, не было и восемнадцати. Они защищали Москву. И защитили Москву. Да, многие погибли. Но они, эти мальчишки, знали на что шли. И уж точно, шли на смерть не за речной трамвайчик, не за теплую булочку, и даже не за свою семью. А встали они на пути врага, защищая весь Советский народ. Такое было тогда время.
Денис Коваленко
Подольские курсанты. Ильинский рубеж
«Оборона наших фронтов не выдержала сосредоточенных ударов противника. Образовались зияющие бреши, которые закрыть было нечем, так как никаких резервов в руках командования не осталось».
Г.К. Жуков «Воспоминания и размышления»
Глава 1
Передовой отряд
5 октября 1941-го. Воскресенье…
Обыкновенное воскресенье, когда в Подольском артиллерийском училище родительский день. С полудня собравшиеся на плацу курсанты ждали – кто жен, кто невест; большинство – родителей. Потому как большинство – семнадцатилетние мальчишки – самые настоящие: сильные ловкие, отчаянные, и, до страсти, идейные. Все комсомольцы. А кто постарше (после армии, после института или техникума) – коммунисты. Других здесь не было. Училище выпускало лучших офицеров артиллерии – золотой фонд, будущее Красной армии.
И сейчас, в это воскресение, 5 октября, этот золотой фонд, в желто-зеленых гимнастерках заполнил плац, а вокруг желто-зеленых гимнастерок – разноцветьем осени – женские плащи, платья и кофточки, платочки и береточки. И всё так легко кружится и колышется, как может кружиться лишь опавшая листва. И смотреть на это разноцветие было приятно, особенно сверху, из окна, как смотрел сейчас начальник училища полковник Стрельбицкий. Сорокалетний боевой офицер, стройный подтянутый, с модными тогда усами щеточкой, какие любили носить военные. А на плацу всё кружились и кружились легкими и беззаботными листьями его курсанты.
Да, война. Да, немец рвался к Москве, да, наши части насмерть стояли, отступали, контратаковали, и бои шли в каких-нибудь 130 км от столицы, а от Подольска – еще ближе. Но разве может это нарушить такую прекрасную и живую картину?
Треск телефона.
– Стрельбицкий? – трескучий, измененный километрами проводов голос заместителя командующего округом. – Объявляйте боевую тревогу. Немедленно. Формируйте столько батарей, сколько соберете годных орудий. Остальных курсантов – как пехотинцев с винтовками и пулеметами. Задача ясна? – а за распахнутым окном директорского кабинета, всё еще кружится и кружится опадающая листва… И курсанты, с мамами, женами, братьями… А немцы прорвали Западный фронт. Сотни танков и бронемашин, сотни тысяч пехоты… И всё это вот сейчас, вот в эту самую минуту полным ходом движется к Москве по пустому незащищенному Варшавскому шоссе. Возможно, уже вошли в Юхнов, точных сведений нет.
– Точных сведений нет, – Стрельбицкий, всё не отрывая взгляда от плаца, где шумела простая человеческая жизнь, всё повторяя – «точных сведений нет» – набрал номер начальника пехотного училища генерал-майора Смирнова.
– Не поверишь, сам тебе набирал, – немедленный ответ. – Слушай приказ. Я сформировал из своих орлов передовой отряд – один батальон (выехал на грузовиках, с минуты на минуту будет у тебя). Усиль его двумя своими орудиями.
– Две пушки? – отвечал Стрельбицкий, – что они могут?
– Ты моих орлов не знаешь. У них и гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Так что от тебя две пушки и ребята самые меткие, – и гудки, Смирнов повесил трубку, он всё сказал.
– Пехота, никакого понимания проблемы, – не в силах оторвать взгляда от плаца, от праздника жизни, от того, что вот сейчас он прервет своим приказом и… – Стрельбицкий, уперся ладонями о подоконник.
– Курсанты! Слушай мою команду! – мгновенно мертвая тишина. – Объявляю боевую тревогу. Всем курсантам и всему педсоставу построится на плацу!
– Ура! На фронт! Мама! Наконец-то! На фронт! – разом со всех концов