Полутени

Алиса Аве

Не существует света без тьмы, тьмы без света. Их танец образует полутени, в которых рождаются причудливые образы. Одни наполняют душу человека мраком, другие сиянием. И человек несет полутени и создает собственные миры, прекрасные или пугающие.Сборник разделен на две части: Тьма и Свет. И каждый рассказ полон оттенков и теней.

Алиса Аве

Полутени

ЧАСТЬ 1. ТЬМА: Ты сияй, звезда ночная

– Ты сияй, звезда ночная,

Где ты, кто ты я не знаю…

Высоко ты надо мной

Как алмаз во тьме ночной,

– пела Лара дрожащим голосом. Черные глаза смотрели на Лару с нежного маленького личика Кая.

Она прибежала в детскую с первого же зова сына. Крик оборвался легким треском, Лара застыла у кровати малыша с протянутыми к нему руками. Трещина поползла из-под пушистых ресниц к виску, голубые глаза затянуло чернотой. Кай плакал и дергал ножками, Лара взяла его на руки, прижала к груди. Малыш тыкался в скользкий шелк сорочки, хотел есть. Из рассеченного трещинами ищущего ротика посыпался золотистый песок. Лара прижала сына сильнее, Кай закряхтел, ему не понравились крепкие объятия.

– Только солнышко зайдёт,

Тьма на землю упадёт,

Ты появишься сияя,

Так сияй, звезда ночная!

Летняя влажная ночь наполняла детскую, занавески дремали серебристым туманом над открытым окном, даже легкий ветерок не беспокоил их, они спали. Подоконник белел в свете луны. Ночному светилу не хватало тонкого сегмента до полноты боков. Ступни Лары тоже впитали лунное сияние, сливались с белизной подоконника. Она влезла на него, исполненная решимости, страха не было, теперь она точно знала, что делать.

Кай снова разразился криком, приглушенным, ему не хватало воздуха, Лара не отрывала сына от груди. Она понимала, стоит еще хоть раз заглянуть в черные глаза, и ничего не получится.

– Тот, кто ночь в пути проводит

Знаю, глаз с тебя не сводит.

Не смотри, Лара, не смотри! – пела она.

Трещины покрывали пухленькие ручки, на белом подоконнике тянулась дорожка песка.

– Он бы сбился и пропал,

Если б свет твой не сиял! – Лара поцеловала макушку сына и сделала шаг навстречу ночи.

Ей никто не верит. Здесь не принято верить пациентам, их бредни быстро наскучивают медсестрам и санитарам, а врачи придерживаются назначенного плана лечения, куда входит как раз исцеление больных от веры в собственные бессвязные бредни.

– Просящих о твоей помощи, ищущих… не подходите ко мне! Не пускайте его ко мне! Твоего заступничества, был тобою оставлен… Пожалуйста, заберите меня! Пожалуйста, неужели вы не видите?

Крики о помощи смешиваются с горячечной молитвой к богу. Но ни он, ни санитары, ни маячившие за спиной доктора Стивенсона медсестры не слышат её. Имя мужа она давно уже не выкрикивает, в стенах «Тенистых аллей» муж был столь же далеко от нее, сколь и бог, и человечность. Одной рукой Лара сжимает крохотный нательный крестик, другой отмахивается от приближающегося доктора Стивенсона.

Доктор Стивенсон улыбался, трещины на его лице извивались, на пол сыпался песок. Он кивнул санитарам, те заломили ей руки, прыгнули вместе с ней на низкую койку, прижали к сырому покрывалу.

– Держите крепче, – приказал профессор Стивенсон, – вот так.

– Не прикасайся ко мне! Пусть червь в твоей голове избавит мир от

скверны!

– Сестра, я попрошу вас аккуратнее.

Она выворачивает шею, затхлый воздух маленькой палаты заполняет аромат лимона и хлора, знакомый запах антипсихотических, что изгоняют из тела душу, отращивают щупальца, дышат холодом и тянутся к затылку, к сердцу, к животу, пока не превращают тело в черную дыру, в бесконечную, безграничную тюрьму, полную невыразимой боли и безмолвных криков.

– Помогите, помогите мне! Неужели вы не видите, что он демон!

Они не видят, они помогают ей не видеть, желают ей добра и всаживают сразу два укола до самого предела, игла прокалывает кожу с влажным треском. Трещины на лице доктора вторят ей, разрастаются. Она зажмуривается и шепчет молитву, но слова вязнут в коротких приказах врача.

– Очень хорошо, теперь уложите на кровать. Нет, можно не привязывать.

Он садится рядом, отсылает санитаров и медсестру, гладит ее по спине, она снова изво