Печальник

Рекреона Качелинск

В Березняках стряслось лихо. Вначале распотрошили корову, следом пропала девочка. Местный Полицмейстер на пару с истерическим Следчим идут за советом к местной Ворожке. Зинаида советует чиновникам Призвать таинственную сущность, именуемую Печальником, что водится в местных непроходимых лесах.

Рекреона Качелинск

Печальник

Зиновий вскочил, услыхав надрывный вой бабы. В чём был, выскочил он в осеннее тёмное утро и припустил к хлеву, где надрывалась его жёнка. Ворвавшись в помещение, мужик встал как вкопанный, его глазам предстала жуткая картина:

Первородку Звёздочку убили. Да не просто убили, а выпотрошили, развесив кишки по балкам хлева жуткой белёсой гирляндой. Четыре сте?льных коровы, которые тоже жили в том хлеву, жались к деревянным стенам, а под копытами у них валялись извергнутые плоды. Жёнка верещала и выла от ужаса. Зиновий не нашелся как успокоить её, кроме мощной пощёчины от которой Вера выплюнула пару подгнивших зубов.

*

Ефросиний-дьяк махал кадилом, попивая из чарки первачок, когда его буквально за шкирку схватили и приволокли в хлев. Зиновий бормотал что-то несвязное и показывал на забрызганные кровью стены, а под потолком на балках висели коровьи кишки. Тут же лежала и выпотрошенная тёлка с выпученными от ужаса остекленевшими глазами.

– Окропи-окропи,– бормотал побледневший Зиновий .– Не иначе сам Сатана тут порезвился.

Вообще-то Ефросиний не был слишком уж верующим священослужителем. Так уж совпало, что либо на Кавказ, либо в монастырь. А тут ещё Божьей волей – не иначе, забросило его в Березняки в качестве настоятеля местного храма. Приятным добавлением были красные крутобокие девки, что приходили причащаться. Глупые да красивые, которым легко было внушить, что по Божьему велению непременно нужно разделить ложе с Ефросиньем-дьяком, да родичам о том не говорить.

Березняки был городок тихий, всё шло ладно до того страшного утра. Ефросиний перекрестился.

– Страх какой,– промолвил он тихо. – Не звал ли ты ещё полицмейстера?

– Какой полицмейстер?!– схватился Зиновий за голову. – Тут же явно бесы чудили.

Он заплакал по-мужицки неумеючи и упал на колени, читая молитву. Дьяк подумал и сказал:

– Первое дело – выяснить, не человек ли смущает нас, и вводит в заблуждение,– он поднял вверх палец. – Потому, совершенно необходимо позвать полицмейстера.

На том и порешили. Сказал так Ефросиний, дабы скорее убраться из пропахшего кровью хлева, потому как не здоров был он с вечера, а первач его остался в храме.

Полицмейстер тоже был не здоров, но по-другому. Игнат Миронович страдал срамной болезнью, которая мешала справить мужчине малую нужду, причиняя страшные рези в районе уд. Когда в его избу постучали, полицмейстер как раз собирался в отхожее место. Пошевелив нервно усами, он ответил:

– Войдите!

Дверь открылась и на пороге возник худой паренёк с едва наметившейся щетиной. Полицмейстер его сразу узнал – то был меньшой брат Зиновия. Паренёк стянул с головы шапку и нерешительно сообщил, что Ефросиний-дьякон велел ему позвать к ним в хлев полицмейстера, и про какую-то беду с тёлкой.

Скот в Березняках воровали редко, да метко. Крайний раз увели отару овец у купца Бородищева, но пропажа обнаружилась быстро, и виновные давно уже пребывали на каторге. Игнат Миронович тяжело вздохнул. Зиновия он не любил, так как особо люто поучал тот свою жёнку кулаком и, некогда красивая, дородная, была она часто синей от побоев. Все мужики в Березняках били своих жен, но ни про кого не судачили в местной рюмочной кроме как про Зиновия.

Полицмейстер пообещал прибыть на место через полчаса, как только уладит дела. Юноша ушел, а Игнат побежал в ну?жник, где и пробыл две трети от оговоренного времени.

*

Шлёпая по грязи позднего сентября, шел Игнат Миронович к Зиновию в хлев. Его сопровождал юркий и тощий как шнурок суеверный следчий, которого на кой-то ляд прикомандировали с полгода назад из Петербурга якобы на подмогу полицмейстеру. Да только вреда от Василия Петровича было куда больше, чем помощи. Василий Петрович был болтлив. Там, где нужно было бы помолчать, он стрекотал как сорока, переминаяс