Варяг

Святослав Яров

Каково это – не супермену-спецназовцу, а самому обычному человеку двадцать первого века, – оказаться в Козельске накануне Батыева нашествия? Знать, что ждёт город и тебя вместе с ним, и не иметь возможности повлиять на ход событий… Сдаться без боя? Ну уж нет! Тем более, что, в отличие от той цивилизованной жизни, с которой он по независящим от него причинам расстался, здесь ему есть что терять…

Святослав Яров

Варяг

Что день грядущий нам готовит?

Стукнув деревянным молотком по деревянной же специально для этой цели предназначенной подставке, мировой судья огласил своё решение: брак расторгнут, ребёнок останется с матерью. Для участников процесса такой вердикт неожиданностью не стал, но на попытке теперь уже экс-мужа отвоевать у своей бывшей супруги пятилетнего сына поставил жирный крест.

Потерпев в храме Фемиды муниципального значения в целом вполне предсказуемое фиаско и пребывая по данному поводу в самом отвратительном расположении духа, мужчина вышел на улицу. На Москву опускались сумерки. Подёрнутое серой осенней мглой небо и накрапывающий мелкий дождь были вполне под стать настроению. Он осмотрелся. Напротив, на фоне всепоглощающей беспросветности, ярким пятном зазывно светилась неоновая вывеска небольшого кафе. В голове новоиспечённого холостяка промелькнула, было, крамольная мысль: «Как-никак, шесть лет семейной жизни псу под хвост. Порция чего-нибудь крепкого сейчас – самое то. Вон и заведение подходящее. Может и впрямь, пойти вмазать?». Но после секундного раздумья он отказался от этой идеи и, подняв воротник плаща, направился к припаркованной в двух кварталах отсюда машине.

Решение не прибегать к помощи алкоголя было продиктовано не только необходимостью садиться за руль и пилить домой через весь город. Он и без того никогда не стал бы по давней русской традиции накачиваться спиртным с горя, на радостях или ещё по какому бы то ни было поводу. Ибо, во-первых, по личному опыту знал, что плотное общение с зелёным змием, облегчения не принесёт, зато, почти гарантированно обеспечит тяжёлое похмелье. А во-вторых, этот относительно молодой человек никоим образом не мог считаться носителем вышеозначенной порочной национальной традиции, поскольку так уж сложилось, что, будучи россиянином, к титульной нации он не принадлежал.

В его паспорте, на странице, где указываются фамилия, имя и отчество, значилось: Толле Эрик Христианович. И был он чистокровным пруссаком, точнее, онемеченным потомком пруссов – балтоязычного народа, населявшего берега Балтики, задолго до того, как в те места нагрянули тевтоны. Лишь присоединение Восточной Пруссии к СССР по окончании Второй мировой войны сделало, бывших тогда ещё детьми, дедушек и бабушек Эрика, как по отцовской, так и по материнской линии, гражданами Советского союза.

Надо полагать, благодаря своим прусским корням, он обладал типично прибалтийской внешностью, то есть был блондином и даже отдалённо напоминал Олега Видова, не без оснований считавшегося в своё время секс-символом советского кино. Впрочем, в отличии от соломенноволосого красавчика-актёра, мужской брутальности в Эрике было побольше, а слащавости не наблюдалось вовсе.

Моросящий дождь сменился едва ли не ливнем, и Эрик успел промокнуть до нитки, пока добежал до машины. Когда он распахнул дверцу и плюхнулся на водительское сиденье, внутри обтянутого чёрной кожей кресла что-то жалобно скрипнуло.

– Сочувствую, но с годами никто моложе не становится, – назидательно произнёс Эрик, обращаясь к пятнадцатилетнему авто, словно к близкому другу.

Он любил свой старый добрый «трёхтысячный ДжиТи» – когда-то престижный, но с годами утративший холёный лоск. Плевать, что постарел. Ты поди с ним потягайся. Под капотом-то по-прежнему табун в три сотни лошадей. Словом, Эрик упрямо не желал менять ветерана на что-то более современное.

Достав из бардачка салфетку, он насухо вытер лицо и руки, вставил ключ в замок зажигания и запустил двигатель. Потом, поддавшись необъяснимому позыву, мысленно прокутил, как киноленту, всю свою жизнь. Фильмец получился коротким: родился, учился, работал, организовал собственный