ТриПсих

К. Аннэр

???? – душа в переводе с греческого, произносится как психи?, ударение на последнюю гласную, а если ударение поставить на первую гласную, то получится, что это множественное число от слова псих, то есть психи – это как бы и душа в переводе, и какие-то не вполне нормальные индивидуумы.

Книга о таких вот психах, для которых поиск ответа на вопросы: «Кто я? Что я? Зачем я здесь?» является единственным смыслом их жизни.

В книге присутствует нецензурная брань!

К. Аннэр

ТриПсих

© Аннэр К., 2023

© Олег Шук, рисунки, 2023

© Издательский Дом ЯСК, 2023

Ни имени, ни названия,

Ни тела, ни формы…

В бесконечных мирах

Становясь любым из них

Ни к одному не принадлежа…

Мечется мой дух ожидая встречи

Призывает меня!

И я возвращаюсь!

И потому никуда не исчезаю

И ниоткуда не прихожу!

Первая часть. Из-Зи. Мечты о жизни

«Изи, Изи, деточка моя, иди сюда,

иди ко мне, иди обниму, не плачь,

что ты плачешь, тебя обидели,

кто тебя обидел…»

Мечта… вспыхнула и тут же затаилась.

В школе, во втором классе учительница сказала, что у всех людей есть заветная мечта, что и у вас должна быть заветная мечта, что без заветной мечты жизнь интересная невозможна, а неинтересная жизнь – это пустая жизнь, совершенно зря возникшая, абсолютно никчёмно потраченная и… Без мечты вы просто болото и болото и больше ничего.

И это ужасно!

Болото было за домом как раз по дороге в школу, от него воняло, над ним всегда пар и оно не замерзало даже в самые сильные морозы, и только уже потом, много позже, он узнал и понял, что это вовсе не болото, а просто разлив канализации, который местные власти долго не могли ликвидировать. К болоту было страшно подходить, в нём не только кикиморы и лешие ужасные могли жить, но и много всего другого не менее ужасного, и даже какие-то непонятные, а от того ещё более ужасные, сволочные держиморды, про которые папа рассказывал маме за ужином.

Ужинали на кухне… Менялись дома, города, один раз даже страна, но кухня всегда одна и та же – вот плита, электрическая, газовая, дровяная и даже керосинка была, вот стол складной – ножки внутрь и столешница пополам, эдакий большой плоский… туда как-то ещё две табуретки укладывали, а вот ещё ящик-шкаф с посудой и кухонной утварью, мамин папа всё сделал… Два фанерных ящика со встроенными дверцами, при переезде – ящики, а на кухне – два ящика друг на друга – вот и шкаф. На кухне всегда тепло, всегда вкусно пахнет, там всегда мама…

Первым исчез папа. Нет, никаких репрессий, никакого криминала, никаких аварий и несчастных случаев, даже никаких внезапных смертей типа инсульта или инфаркта, просто исчез. Утром ушёл и больше никогда не появился. Он и раньше редкий гость был, а тут… Мама не горевала, не плакала, не сидела вечерами у окошечка в ожидании, но, если бы он вдруг внезапно возник на пороге дома, ужин был всегда и всегда свежеприготовлен. Вчерашний, невостребованный, съедали на завтрак-обед, а вечером снова ужин… как он любил: жареную на сале картошку, котлеты из свинины пополам с говядиной, голубцы, папа называл их «наши голубчики», причём и просто голубцы, как классические – фарш с рисом завёрнутый в капустный лист, так и голубцы ленивые – фарш с рисом и рубленой капустой, он называл их «голубцы всмятку», пельмени не любил, но очень нравились похожие на пельмени – тоже мясо в тесте – бузы, мама научилась их готовить в Монголии, где они жили почти год. Очень любил пироги и пирожки с капустой. Но мама пекла их редко, потому что «много мучного» не полезно, на что папа всегда добавлял совершенно непонятное:

«Без мучного – нет ночного». За ужином папа иногда выпивал стопку водки, водка обязательно из морозилки, густой прозрачной струйкой переливалась в стопку, которая тут же запотевала. Иногда после ужина со стопкой они пели монгольскую песню – странные звуки, выходящие через горло, поднимаясь из самой глубины тел…

С??мийх зэрэглээнд гэгээ анирлаад

С?сэглэхийн эрхэнд ээж минь бодогдоно

Х??гээ ирнэ гээд с??гээ ?рг??д

Х?слээ чилтэл алсыг ширтээ дээ…

Песня отзывалась совершенно незнакомой вибрацией, вслед за ней возникал гул прибл