И близится ночь
Ребекка Уэст
МИФ ПрозаРоманы МИФ. Сага века #2
Вторая книга культовой трилогии «Сага века» британской писательницы Ребекки Уэст.
После исчезновения супруга и продажи нескольких ценных картин Клэр Обри удается наладить дела семьи. Роуз и Мэри совершенствуют свои навыки в музыкальном колледже, в то время как их старшая сестра Корделия становится помощницей арт-дилера. Ричард Куин, любимый младший брат, подумывает об Оксфорде. Взросление детей, учащихся принимать любовь и горе, становится все более острым по мере того, как события Первой мировой войны набирают обороты…
Для кого эта книга
Для поклонников семейных саг, исторического фикшна, классики и качественной литературы.
Для тех, кому нравятся книги «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, «Маленькие женщины» Луизы Мэй Олкотт, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте и «Грозовой перевал» Эмили Бронте.
Для тех, кто хочет прочитать качественную и глубокую книгу английской писательницы, которая внесла выдающийся вклад в британскую литературу.
На русском языке публикуется впервые.
Ребекка Уэст
И близится ночь
Original title:
This Real Night
by Rebecca West
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.
THIS REAL NIGHT © Estate of Rebecca West, 1984.
This edition is published by arrangement with The Peters Fraser and Dunlop Group Ltd and The Van Lear Agency LLC.
Translation copyright © 2024, by Liubov Kartsivadze
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024
* * *
Часть первая
Глава 1
День был так чудесен, что я жалела: ну почему нельзя жить так же медленно, как играть музыку? Я сидела с двумя своими сестрами, Корделией и моей близняшкой Мэри, и нашей кузиной Розамундой в гостиной нашего дома в Лавгроуве, южном пригороде Лондона, теплым субботним днем в конце мая, почти пятьдесят лет назад. Было тепло, как в разгар лета, по полу тянулись медовые полосы солнечного света, а воздух над ними искрился пылинками; пчелы с жужжанием кружили над багряной веткой калины в вазе на каминной полке. Мы, четыре девушки, купались в праздности, которой не знали ни раньше, ни впоследствии, так как в конце триместра нам предстояло окончить школу и мы уже сдали все экзамены, которые должны были предоставить в наше распоряжение взрослый мир. Мы чувствовали себя счастливыми, словно беглые заключенные, поскольку все ненавидели быть детьми. В ту пору уже существовал – и с каждым годом крепнет – предрассудок, будто дети не принадлежат к тому же виду, что и взрослые, и обладают иными восприятием и мышлением, которые позволяют им вести отдельную полноценную жизнь. Тогда мне казалось, да и сейчас кажется, что это большая чепуха. Ребенок – тот же взрослый, только временно пребывающий в условиях, исключающих возможность счастья. Маленькие дети страдают от таких же физических и умственных ограничений, какие могут быть вызваны ужасным несчастным случаем или болезнью; но если калек и паралитиков жалеют, потому что они не могут ходить и их необходимо носить на руках, не могут объяснить свои потребности и ясно мыслить, то младенцев не жалеет никто, хотя они всегда громко плачут от бессилия и уязвленной гордости. Правда, каждый год улучшает их положение и дает им больше власти над собой, но это лишь приводит в ловушку. Им приходится жить в мире взрослых в невыгодном положении, как представителям подчиненной расы, которые вынуждены признать, что у их подчиненности есть причина. Ибо взрослые действительно знают больше, чем дети, это невозможно отрицать; но не благодаря какому-то реальному превосходству, выросшие лучше ориентируются в положении вещей только потому, что живут дольше. Это как если бы группу людей бросили в пустыне, одних с компасами, других – без; и те, у кого был компас, обращались бы с теми, у кого его нет, как с неполноценными, ругая и высмеивая их, не вспоминая о несправедливости условий, – и в то же время, часто доброжелательно, вели заплутавших бедняг в безопасное место. Я до сих пор считаю детство ужасным состоянием неуравн
ЛитРес