Назад к книге «Рождественское чудо» [Амура Лав]

Рождественское чудо

Амура Лав

«Давным-давно там, где сейчас гордо тянут свои вершины к небу кавказские горы, раскинулась плодородная долина. Множество народов здесь жили в мире и согласии, а правил всеми царь Эльбрус…» Так начиналась легенда, которую Арсений слушал с детства. Мальчик обожал сказание о появлении гор и целебном источнике, но никогда не думал, что в истории есть доля правды.Какую тайну хранит ессентукская Грязелечебница? Подарит ли Рождественская ночь чудо, на которое надеется обычный тринадцатилетний школьник? А может он и не такой уж обычный?

Амура Лав

Рождественское чудо

Сеня бежал изо всех сил. Он должен был успеть, ведь от этого зависела жизнь самого дорого ему человека – дедушки. Когда Арсений практически в буквальном смысле долетел до Театральной площади, то увидел, что она полна празднующих людей. Хоть Рождество и считалось католическим, множество ессентучан пришли в сердце родного города встретить рождение Христа по старому стилю. Оставалось всего двадцать минут до полуночи. Хоть до Грязелечебницы и было рукой подать, но продираться через толпу получалось медленно.

«Эх, зря я по Советской не пошёл. От неё через парк я бы напрямую добрался», – подумал Сеня, протискиваясь между группами веселящихся в ожидании главного события вечера – фейерверка – людей.

Наконец Арсений пересёк площадь и достиг входа в Курортный парк. Здесь он снова перешёл на бег и без пяти минут полночь стоял перед одной из достопримечательностей Ессентуков – Грязелечебницей имени Семашко.

***

Дедушка Арсения – Виктор Петрович Кузнецов родился далеко от Кавказских Минеральных Вод. Будучи студентом он приехал с экскурсией в эти места и влюбился в них на всю жизнь. После окончания пединститута Виктор переехал в Ессентуки и устроился учителем истории в одну из местных школ, где и проработал до пенсии. Особой страстью Виктора Петровича стали легенды Северного Кавказа. Он посвящал поиску интересных сказаний, их происхождению всё свободное время. Нередко он брал своих учеников в различные места и рассказывал детям истории, связанные с тем или иным событиям.

Самой любимой легендой Виктора Петровича было сказание о красавице Машуко и двух великанах-богатырях – царе Эльбрусе и его сыне Тау. Арсений с детства слушал эту красивую сказку перед сном и знал её наизусть. И как же он удивился, когда на уроке истории Ставропольского края он услышал другую версию знакомой легенды. Впрочем, начинались обе истории одинаково.

Давным-давно там, где сейчас гордо тянут свои вершины к небу кавказские горы, раскинулась плодородная долина. Множество народов здесь жили в мире и согласии, а правил всеми царь Эльбрус.

Однажды Тау – младший сын царя – увидел гуляющую в саду красавицу Машуко и влюбился в неё без памяти, и девушка ответила ему взаимностью. Получив согласие от отца на свадьбу, Тау привёз невесту к себе домой. Беда пришла откуда влюблённые не ждали – Эльбрус возжелал невесту сына и задумал извести его, чтобы самому жениться на прекрасной Машуко. Как раз на границу царства напали варвары, и царь послал Тау разбить чужеземцев, тайно надеясь на скорую гибель сына. Лишь только Тау отбыл, как Эльбрус объявил: он сам женится на Машуко, и силой надел ей на руку помолвочное кольцо.

Однако надежды царя не сбылись, Тау разбил врага и с победой возвратился обратно. На подходе к дому встретили его волшебные звери: лев, верблюд, змея и бык, и рассказали юноше о коварстве отца. Рассердился Тау, но не стал идти против отца в открытую. Под покровом ночи он выкрал свою невесту, и они вместе бежали из замка Эльбруса. По дороге Машуко сняла кольцо ненавистного царя и выбросила его. Пропажу девушки быстро обнаружили, и Эльбрус бросился в погоню. Там, где сейчас находится город Пятигорск, он нагнал беглецов.

Завязался кровавый поединок между отцом и сыном. Хоть царь был возрастом много старше сына, но силой обладал огромной. День и ночь бились богатыри, не уступая друг другу, пока Эльбрус не нанёс смертельную рану сыну. Вопреки всему Тау продолжил бой, хоть и ослаб от потери крови.

И вот, начиная с этого момента, версия Виктора Петровича звучала по-иному,