Наивное – не значит слабое. Сопротивление более прогрессивному всегда происходит на уровне отдельных особей, не приемлющих то, что попирает их убеждения. Наивные идеи библейско-коммунистического гуманизма оказались в непримиримом противоречии с идеями галактического объединения.

Хронотоп описываемых событий: конец 1980 годов, отдаленная горная провинция страны советов, колоритный азиатский город в сезон густой левитации тополиного пуха. Время пароксизма демократии, когда слово «товарищ» все еще являлось универсальным межгендерным обращением. Дверь в полутемном коридоре с импозантной табличкой ведет в скромные владения шефа биотехнологического отдела ОКБ ИИ (Особое Конструкторское Бюро Искусственного Интеллекта).

В комнате у шефа был чужой. Он стоял спиной к вошедшему Вадиму. Воротник фирменной футболки вминался ремнем объемистой фото-сумки в загорелую шею. Шеф, потный с утра, в расстегнутой до глубокого декольте рубашке и взъерошенный от частого вздыбливания волос пятерней у вентилятора, стоял рядом, привалившись бедром к столу и утомленно давал снисходительные пояснения: – Да, прямо вот этими, самыми обыкновенными слесарными метчиками «на пять» нарезаем в черепе резьбу, куда вворачиваем, пробки с микроэлектродами. Чужак вежливо кивнул и двумя пальцами брезгливо уронил черные метчики на стол. При этом Вадим заметил усы, мужественно загнутые ниже уголков рта на худощавом, не очень приятном, но располагающем к себе лице и большую фотокамеру, висящую на шее. Вадим решил быть проще и молча подошел поближе. Шеф отвалился от стола и взял этикет в свои руки: – Знакомьтесь: Травкин, Вадим Романович, – шеф положил горячую и влажную руку на плечо Вадиму, чуть подталкивая к корреспонденту, который дежурно раздвинул усы в улыбке и сверкнул в глазах энергией общительности. – Сквозняков, – продолжил было шеф. – Дмитрий Давыдович, но лучше просто – Дмитрий, – корреспондент крепко сжал протянутую руку и не отпускал пока не закончил: – Очень приятно с вами познакомиться. Я готовлю материал для публикации, и мне рекомендовали вас как специалиста-новатора, работающего в перспективном направлении. – А я тогда просто – Вадим! – Практически – тезки!

Травкин с облегчением освободился от жилистой ладони и растеряно воззрел на шефа. – Ну, ты покажи свое хозяйство, расскажи там!.. – Юрий Михайлович, сейчас Нефертити будет лекцию читать!

Шеф устало взглянул на часы. Он явно демонстрировал активное равнодушие к теме деяний какой-то Нефертити. Страдая от жары, он потряс воротником рубашки и, подавшись к вентилятору, вздыбил волосы в живительном потоке. Советские кондиционеры были очень капризны, мало кто мог понять, что им нужно чтобы задуть хотя бы легкой прохладой и обычно бесполезно висели на окнах. – У вас еще пятнадцать минут, успеете. Ты, Вадик, это… про отчет-то не забывай! – шеф трагически затряс вытянутым пальцем в сторону, – Ради бога, меня комиссии замучили, конкуренты не дремлют, нужно чтобы у нас все было! – После лекции займусь, – проакцентировал Вадим твердое намерение посетить Нифертити и повернулся к корреспонденту Дмитрию: – Пойдемте? – Тогда начнем с вас, а потом на лекцию таинственной Нефертити. – Это – не женщина, – поморщившись пояснил шеф, обернувшись от вентилятора, – А Нефедов, Григорий Савельевич! Наша интригующая достопримечательность, – с многозначительным злорадством добавил он, и повернулся спиной чтобы еще на мгновение отдаться вентилятору. Демонстративно забыв про посетителей, он потянулся к своему недопитому чаю, хлебнул и, обойдя стол, ухнул во вздохнувшее кресло с висящим на спинке пиджаком. Потом удивленно взглянул на еще не ушедших, скосился на Вадима, передавая ему тем самым полномочия и вдруг, просияв, посоветовал корреспонденту: – А вы сходите на эту лекцию, сходите! Сами увидите! – после чего насовсем исключился из общения. Вадим сурово подмигнул Дмитрию и коротко кивнул на выход. У дверей они замешкались, пропускал друг друга, из-за этого несколько натянуто прошли по коридору. Вадим, набрал код, и, когда громко щелкнул соленоид, галантно открыл дверь. Корреспондент прошел за порог, озираясь и примеряясь