Тьма

Евгений Андреевич Салиас де Турнемир

Библиотека русской классики

История маленького человека.

Евгений Салиас де Турнемир

Тьма

История маленького человека

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в любой форме и любыми средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав

"Об информации, информационных технологиях и о защите информации"

ФЗ РФ от 27.07.2006 N 149-ФЗ (ред. от 31.12.2014);

Ст 146 УК РФ (лишение свободы до 5 лет)

2014 © Издательство «Седьмая книга». Редакция. Зыбин Ю.А.

2014 © Издательство «Седьмая книга». Редакция, составление, оформление

* * *

Посвящаю

памяти моей няни

Дарьи Дмитриевны

Ширяевой.

Глава 1

Ночь. Все тихо в детской. Катя и Соня спят. Няня тоже спит. Если ближе подойти к няниной постели, то слышно, как ее часы на стенке в шелковом башмачке стучат. Если поближе подойти к маленькой постели Кати, то слышно, как она дышит, и видно, как ее маленькие ноздри морщатся и раздуваются; но хорошо рассмотреть ее вздернутый носик нельзя, потому что розовая лампадка чуть-чуть светится в уголку и, уже почти догорая, едва освещает образа…

Все тихо. Начинает рассветать. Стекла на окошках сначала были черные, потом стали серые и делаются все белее.

Вот раздался первый удар благовеста в заутрени. Подумаешь, этот колокол рассердился на кого и заворчал на то, что его так рано разбудили. Вот еще раз, еще громче…

Соня шевельнулась на своей постельке и навострила маленькое ухо.

Еще раз проворчал колокол и, будто подумав про себя: звонить, так звонить – зачастил как всегда: раз! два! раз! два!..

«Благовестят, а няня еще спит», – думает проснувшаяся Соня и начинает смотреть на огонёк лампадки, на образа…

Кровать няни скрипнула.

– Няня?

– Что ты?

– Тебе пора. Благовестят…

– Слышу, слышу. Что ты не спишь? Спозаранку проснулась – головка будет болеть. Засни.

– Я спала, да колокол твой ударил, я и проснулась.

– Попробуй, засни опять. Еще рано. Почивай, а я тебе просвирку принесу.

– Сегодня Ваня именинник, няня.

– Да, да.

– Он и в гимназию не пойдет. Папа вчера сказал.

– Почивай, дружок. Днем наговоримся.

Няня оделась, глядит в окошко. Окошки белые, но все-таки еще очень рано, и в комнате как-то непонятно, и не темно и не светло.

Когда няня уйдет, в этой комнате страшно будет.

– Ну, почивай же, – говорит няня, нагибаясь к кроватке и целуя Соню, – Христос с тобой. Посмотри, как Катя спит, она умница; я ей просвирку принесу.

– И мне! Я сейчас засну.

– Заснешь, и тебе принесу, не заснешь, обе Кате отдам.

Няня надевает салоп и капор, потом тихонько отворяет дверь и выходит.

В коридоре она поворачивает направо и отворяет дверь в соседнюю комнату.

Там тоже две постели. Около одной из них сидит на стуле мальчик лет десяти и, полусонный, еле-еле напяливает сапоги.

– Ты же, Федя, куда?

– В гимназию.

– Да ведь тебе, голубчик, позволили не ходить для Ванюшиных именин. Так спал бы да спал себе.

– Да я, няня, проснулся, так уж все равно пойду, а то ведь все говорит папа, что мы ленимся, вот я нынче пойду – это будет значить, что я не ленюсь. Ну, а Ваня именинник.

– Как знаешь, голубчик мой. Про тебя-то ведь никто не говорит. Это все Ванюшу так-то… лентяем честят. И няня вздохнула.

– А ты, няня, Ваню к заутрени хочешь будить?

– Просил вчера непременно разбудить. Да уж я думаю оставить, пусть поспит, а потом скажу, что будила, да не добудилась.

– Да ведь этак ты, няня, солжешь.

– Да ведь для него же солгу-то. Ну, да с тобой не сговоришь. – И няня подходит к кровати спящего и грустно смотрит на него.

– Ты его, няня, оставь выспаться для именин, а потом скажем, что так нарочно сделали, чтобы он выспался.

– Ну ладно. Прощай. Поцелуй меня. И тебе бы тоже спать да спать.

– Я уж пойду. Буду знать, какие уроки на завтра. Ване лучше будет, я помечу и в его книге.

Федя умывается; няня выходит, бормоча:

– Детки! Детки! каторжная вам жизнь!

А в комнатке, откуда вышла она, все тихо, только слышно, как колокол ворчит за окошками.

–