Презумпция невиновности

Скотт Туроу

Гришэм: лучшее

Помощник окружного прокурора Расти Сэбич сделал успешную карьеру, но вот личная жизнь у него не сложилась. Устав от натянутых отношений с женой, он заводит короткий роман с коллегой – молодой и амбициозной ассистенткой Кэролайн.

Ситуация резко меняется, когда Кэролайн неожиданно убивают. Взявшись за расследование ее смерти, Расти пытается запутать дело. Однако когда их интрижка перестает быть тайной, Сэбич из следователя превращается в главного подозреваемого и попадает на скамью подсудимых.

Пытаясь доказать свою невиновность, Расти обращается за помощью к способному сотворить невозможное адвокату Сэнди Стерну, с которым не раз сталкивался в зале суда.

В 1990 году роман лег в основу одноименного фильма с Харрисоном Фордом и Раулем Хулиа в главных ролях.

Скотт Туроу

Презумпция невиновности

© S.C.R.I.B.E., Inc., 1987

© Перевод. Г. Злобин, наследники, 2023

© Издание на русском языке AST Publishers, 2023

* * *

Пролог

Начинаю я всегда так:

– Я прокурор и действую от имени народа нашего штата. Я собираюсь представить вам доказательства совершенного преступления. Вы должны взвесить эти доказательства и решить, свидетельствуют они о вине подсудимого или нет. Этот человек…

И здесь я показываю пальцем на ответчика.

– Всегда показывай пальцем на ответчика, Ра?сти, – сказал мне Джон Уайт. Это было в тот день, когда я начал работать в прокуратуре. В управлении шерифа у меня сняли отпечатки пальцев, главный судья округа привел меня к присяге, а Джон Уайт привез на первое в моей жизни заседание суда присяжных. Обвинительную речь от имени народа штата произносил Нэд Холш. Пока тот, отчаянно жестикулируя, распространялся о предстоящем деле, Джон Уайт по-отечески нашептывал мне на ухо первый урок. Было десять утра, но его дыхание уже отдавало спиртным.

Джон Уайт, крепко сбитый ирландец с торчащей, как метелка кукурузного початка, шевелюрой, был тогда окружным прокурором. Происходило то заседание двенадцать лет назад, когда я даже и не мечтал о кресле окружного прокурора.

– Если у тебя не хватает мужества показывать на подсудимого пальцем, – шептал Джон Уайт, – у присяжных не хватит мужества вынести ему обвинительный вердикт.

И вот я показываю пальцем в сторону подсудимого:

– Этот человек обвиняется в…

Он отворачивается. Или испуганно моргает. Или застывает как каменное изваяние.

Поначалу я часто задумывался над тем, каково это – сидеть на скамье подсудимых под пристальными испытующими взглядами, подвергаться пламенным обличениям и знать, что теперь тебе недоступны обыкновенные блага человеческой жизни – доверие, уважение, свобода. И свобода теперь – как пальто, оставленное в раздевалке, которое тебе могут не выдать, потому что потерян номерок. И тогда я и сам чувствовал безысходность, отчужденность и страх.

Теперь все иначе. Там, где раньше шевелилось сострадание, тяжелым, как груда металла, грузом легли профессиональный долг и служебные обязанности. Такая уж у меня работа. Нет, я не стал бесчувственным, поверьте. Люди всегда расследовали преступления, обвиняли, судили, наказывали. Так было и так будет. Это занятие необходимо как сдерживающий фактор неблаговидных человеческих поступков. Я служитель единой повсеместно принятой системы, которая отличает правду от неправды, добро от зла.

Я оборачиваюсь к присяжным заседателям:

– Дамы и господа, сегодня на вас возлагается одна из самых серьезных и почетных гражданских обязанностей – вам предстоит сопоставить факты, установить истину. Задача трудная, я знаю. Людям изменяет память, стираются впечатления, гаснут воспоминания. Доказательства часто противоречат друг другу. Вы должны разобраться в вещах, о которых мало кто знает или не хочется говорить. Дома, на службе вы могли бы отказаться: «Не могу, не хочу, сдаюсь!» Здесь вы не имеете права это сделать. Вы должны принять решение.

Совершено преступление, этого никто не отрицает. Есть жертва или жертвы. Вы не обязаны устанавливать причины преступления – мотивы человеческих поступков не всегда поддаются объяснению, – но вы обязаны по крайней мере попытаться определить, ч