Смерть и круассаны

Йен Мур

Клуб убийствМИФ Проза

Ричард Эйнсворт – хозяин небольшой гостиницы, некогда перебравшийся во Францию из Англии. Он немного стесняется своего французского (почти идеального, но вы же знаете этих французов), приходит в уныние от вида мюсли и обожает, когда с ним ничего не происходит.

Однажды из его отеля пропадает гость, оставив кровавый след на обоях и разбитые очки в мусорном ведре. Когда стена отмыта, Ричард мечтает об одном: поскорее забыть о странном инциденте. Но тут, на его беду, новая симпатичная постоялица Валери д’Орсе вдруг проявляет жгучий интерес к таинственному исчезновению.

Вопреки самому себе Ричард оказывается втянутым в самое настоящее расследование, и оно переходит в разряд личного дела, когда кто-то убивает Аву Гарднер – одну из его любимых куриц… а такое Ричард простить не готов!

Для кого эта книга

Для читателей остроумных и cozy детективов с обаятельными героями и загадочными расследованиями.

Для тех, кто хочет отвлечься и на время стать сыщиком.

Для поклонников серии «Клуб убийств по четвергам».

На русском языке публикуется впервые.

Йен Мур

Смерть и круассаны

Original title:

DEATH & CROISSANTS

by Ian Moore

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

DEATH & CROISSANTS:

Copyright © 2021 Ian Moore

This edition is published by arrangement with Greyhound Literary Agents and The Van Lear Agency LLC

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2023

* * *

Глава первая

Есть ли в мире что-то более безрадостное, чем мюсли?

И дело вовсе не в том, что Ричард Эйнсворт страдал от плохого настроения, просто утро всегда было для него сложным временем. Хотя слово «тяжелое» здесь больше подошло бы. Утро было тяжелым временем, которое нужно было как-то вытерпеть, в ожидании прихода чуть менее тяжелых дня и вечера. Утро походило на полную холодной мутноватой жижи зону для мытья ног, которую ты вынужден пройти, прежде чем окажешься в относительно теплой и чистой воде общественного бассейна. Он смиренно вздохнул. Для него вовсе не было тайной, что у многих людей те же проблемы с утром, но эти многие не держали гостиницу с завтраками. К тому же в таком месте, как одна из пасторальных долин Луары, где все мало-мальски важное происходит исключительно по утрам.

Завтрак и в самые лучшие дни не был простым делом; обычно Ричард изо всех сил старался удержаться на тонкой грани между обязанностью как хозяина удовлетворить нужды постояльцев и желанием дать тем возможность насладиться, если это слово здесь уместно, своей утренней трапезой в полном покое. Тут весь фокус состоял в том, чтобы принять вид доступный, но незаинтересованный, внимательный, но отстраненный, чтобы тебя нельзя было винить в равнодушии к нуждам постояльцев, с одной стороны, но – с другой – они бы не торопились обращаться к тебе с просьбами. Во всем этом намного меньше от ненавязчивого сервиса, нежели от защитного механизма, и, как правило, он просто избегал зрительного контакта и старался незаметно слиться с обстановкой.

На самом деле он ни разу не пробовал мюсли. Они всегда напоминали ему о бабушкином попугайчике Винсе, названном в честь певца Винса Хилла, которого бабуля обожала, несмотря на то что кроме нее о нем никто и не слышал, вероятно, даже миссис Хилл. Винс – попугай, не певец – обитал в маленькой клетке, нависающей над правой частью битого жизнью коричневого велюрового дивана – в семидесятые все было коричневым – с прекрасным видом на телевизор. Бабуля неизменно занимала левую часть дивана, и громадная ротмановская сигарета с пугающе длинным столбиком пепла в ее костлявых, похожих на палочки пальцах то и дело сновала от узких, накрашенных ярко-розовой помадой губ к мощной стеклянной пепельнице. Но речь, вообще-то, о дне клетки Винса, усыпанном погрызенными семечками, отвергнутыми зернышками и пшеном. Вот что напоминали ему мюсли – отвергнутый попугаем корм.

Это воспоминание, будучи одновременно тонким уколом в адрес современного мира – никогда не наску