ИСТОРИЧЕСКИЙ ЧАСОСЛОВ

Изначальное

Так шла гора к горе навстречу,

на полюсах сжимая льды,

и нерождённые предтечи

на мир взирали с высоты,

на дно морей и рек изгибы,

на неизвестный птичий путь.

Во льдах ещё дремали рыбы,

не в силах плыть куда-нибудь.

В снегах сокрыты были тропы,

молчал всезнающий астрал,

как разделил Восток с Европой

хребтом заснеженным Урал.

Но солнца диск лелеял утро,

текла неспешная Исеть.

И на орбите умный спутник

хотел круги свои вертеть,

взирать на быль и небылицы

и слышать из своих глубин,

как в доме старом половицы

скрипят

и воду льёт кувшин.

Начало 1721 год

Письмо Михаэля Шульца, капитана от артиллерии на русской службе, своей невесте в город Любек. 3 июня 1721 год. Уктусский завод.

Дорогая, Гертруда,

Огни

Обжигают Рифейские горы.

Это звёзды пронзают гранит,

А за ёлками тьма и дозоры.

Крут Демидов, расправою скор

И разносят в округе сороки,

Что закон здесь кистень и топор,

А для правды есть место в остроге;

Правит всеми донос и навет,

Не в чести государевы слуги,

Но красив над Исетью рассвет

И в болотах повсюду в округе

Просыпаются вдруг комары

Злые, как под Полтавою шведы,

А на склонах Уктусской горы

Можно встретить волков и медведей.

Здесь до солнца рукою подать

(Расстоянья такие у русских),

Лишь пройти через «Чёртову падь»,

Если леший, конечно, допустит.

Леший путает всюду следы,

И скрывает вогульские тропы,

А вогулам известны ходы

Напрямик, на закат – до Европы.

Но шумит только ветер в листве,

Непонятны следы на суглинке,

Призрак меди находим в шурфе

В малахите и в каждой песчинке.

А песчинки сквозь пальцы текут,

Оседая в болота и реки,

Где соцветия вредных цикут

На тропинках стоят оберегом…

*

На столе догорает свеча,

Буквы тенью бегут по бумаге,

Сторожей колотушки стучат,

Конденсат остывает на шпаге.

Можно шпагу повесить на гвоздь

И под небом стоять у порога

Где легко дотянуться до звёзд,

Вдалеке от царя и от Бога.

Татищев, ноябрь 1723 года

Помилуй, мя…

Шептал огонь свечей.

А Божий раб по имени Василий,

Смотрел на свечи, на игру теней

И ничего у Бога не просил он.

Просить – пустое, все слова – зола

Обид сгоревших и душой прощённых

Наветов. Просто служба тяжела,

Коль честен ты перед людьми и троном.

И даже если помыслы чисты,

А жизнь одна для Бога и России,

В которой нет путей-дорог простых,

Но есть петля для непокорной выи.

Всегда найдётся для неё петля,

И кат, который действует умело,

И примет тело матушка-земля,

Не будет слова и не будет дела.

Но слово делом мерит государь,

И не бросает слов своих на ветер…

И свечи шепчут песню тропаря

Святой входящей в город над Исетью.

Екатерина, значит быть тому…

Есть град Петра и назван он столицей,

Но лишь известный Богу одному

И в честь святой, и в честь императрицы

Уральский город на семи ветрах,

Семи холмах и на семи болотах.

Святые все живут на небесах

И в этот мир приходят неохотно.

Но кто-то должен ДЕЛО охранять

Следить с небес, чтоб в город на Исети

Не смог проникнуть ни варнак, ни тать

И чтоб никто не плёл здесь козни-сети,

Но чтобы в горнах плавилась руда

И выплавлялось чистое железо,

Чтоб жизнь бурлила, как в реке вода,

Везде вокруг, до самых дальних весей —

Не дрожь земли по горному хребту,

Где в солнце все вершины обмакнули,

Своих богов подняв на высоту,

Сыны лесов – свободные вогулы…

Помилуй мя…

Нет это только тень,

И лик Христа на всех взирает строго…

Идут, идут с окрестных деревень

Обозы к стенам нового острога.

Как будто здесь все сходятся пути,

Восток и Запад, Млечный Путь и реки,

Чтоб соль земли, зажатую в горсти,

Нести, как светоч знаний человеку.

И чтобы всем дал хлеб насущный днесь

Один Судья всему, что есть, живому

И чтобы слово, как благая, весть

Была, как весть, а не пустое слово.

Помилуй, мя…

А впрочем, силы дай,

Пройти весь путь от самого начала…

С высоких гор увидеть можно рай,