Русь Великая

Валентин Дмитриевич Иванов

Русская литература. Большие книги

Валентин Иванов известен читателям прежде всего как автор эпохальных исторических романов, обращенных к прошлому Древней Руси: «Русь изначальная», «Повести древних лет», «Русь Великая». В настоящем издании представлен завершающий цикл роман «Русь Великая». Приступая к работе над книгой, автор так определил свой замысел: «Хочу я быть в XI веке. Это – у нас Владимир Мономах, в Европе – завоевание Англии норманнами, Первый крестовый поход. В Азии кочевники клубятся у Великой стены. В Римской империи – Генрих, у которого была русская княжна-жена… И весь мир неспокоен, весь мир бурлит не хуже, чем ныне, хотя было в нем людей куда поменьше…» И действительно, писатель не ограничился описанием в книге Великой Руси, он перемещается «по странам и континентам через XI век», от берегов Америки до монгольских степей, от Руси до Византии. И каждая глава – это отдельная повесть. В то же время все части составляют единый роман, главной темой которого является становление мощного Русского государства на фоне мировых исторических катаклизмов.

Валентин Иванов

Русь Великая

© В. Д. Иванов (наследник), 2023 © Оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Азбука®

Клянусь честью, ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков.

    А. С. Пушкин

Глава первая

Громче звенящей бронзы

Много ли, мало ли места на земле, коль измерить от востока до запада? И сколько всего места лежит между полуночью и полуднем? Кто отгадает?

Некогда в Элладе у горной долины над пропастью сидел страшный человекозверь Сфинкс и задавал прохожим загадку: какое животное утром ходит на четырех ногах, днем – на двух, вечером – на трех? Недогадливых Сфинкс убивал. Нашелся прохожий с ответом: это животное – человек, и Сфинксу пришлось самому броситься в пропасть, и дорога стала свободной. Не на счастье отгадчику, лучше было б ему быть растерзану Сфинксом. Древние боги с него взыскали по-божески, бесчеловечно, и ужаснулся он собственной мудрости. Ни к чему человеку знать слишком много, незнание лучше знания.

В сфинксовой пропасти вечно темно. В эллинских долинах лежат густые тени от эллинских гор. Солнце, не так долго помедлив после полудня, падает за возвышенья, даря вместо дня длинные сумерки и раннюю ночь. Там не загадаешь, сколько будет от востока до запада, сколько от полудня до полуночи. И так видно: от горы до горы либо от горы до берега моря. Тесно.

Русская земля другая. Для нее та загадка и годится. Недостижимый купол небес солнце обходит за день да за ночь. Вот тебе мера, вот тебе и отгадка.

Ключи, ручейки, ручьи, речки, реки. Озера проточные или закрытые для выхода воды – будто глаза земли. Болота, болотца. Одни сухим летом прячутся, другие – терпят. Разве только в болотах бывает вода дурной на вкус, но все же не горькой, поит человека, растение, зверя. Повсюду богатство сладкой воды, и близка она. Нет реки или ручья – легко вырыть колодезь. У нас воду не ценят: не с чем сравнить.

Реки указывают, где верх земли, где низ. Наверху – начало. Глазочек. Росточек живой и будто бы слабый, как почка. Из глуби земли трепещет струечка в чашке песка. Мелко. Живой воды едва в горсть наберешь, можно горстью всю выплескать. Однако ж чаша быстро наполнится. Замутил – дай отстояться, увидишь, как на дне, раздвигая песчинки, бьется ключик-живчик, выталкиваясь наружу. Мелкие песчинки кружатся в легкой струе, как толкунцы летним вечером. Те, что крупнее, лежат. Тяжелы, не поднять. Слабосильный ключик, пустяк, нитка иль паутинка.

Однако же любо русскому потрудиться у такого вот малого ключика. Кто-то свалил дерево, размерил бревно, рассек на коротыши по размеру, зарубил концы в лапу, чтобы держались, и врыл в землю малый сруб, верхний венец подняв над землею. Сделался ключик заключенным.

Пока случайный прохожий-проезжий мастерил из бересты ковшик, ключик, наполнив четырехгранную чашу своего деревянного кремля, перелился через край и потек дальше по старому ложу, будто так и было от века. Напившись, прохожий к