Бука

Сергей Семенович Монастырский

Жизнь не удалась. С детства она была нелюдимой, неразговорчивой, с массой комплексов.Так и выросла. Не было ни друзей, ни любви, ни чего-нибудь близкого, что скрашивало бы жизнь. Никто не виноват. Детское прозвище «Бука» прилипло к ней навсегда. И даже ребенка, который бы был ее единственным счастьем, она не могла себе завести. Для этого нужен был мужчина. А они сторонились ее. Да и просто не хотели. Ну что делать с букой? Тогда осенила идея…

Сергей Монастырский

Бука

– Привет! – сказал мужчина, подсаживаясь за ее столик, чего давно уже не было принято в кафе.

Варя мельком взглянула на незнакомца и принялась искать глазами официанта, чтобы тот решил проблему с наглецом.

Впрочем, немного успокаивало лишь то, что мужчина пришел с девочкой, видимо дочкой, на вид лет пятнадцати, и которая, не присаживаясь, недоуменно стояла рядом.

– Маша, – обратился к ней незнакомец, – подожди меня минут десять на улице. Я не недолго.

Девочка вышла.

– Ты ведь Варя? – утвердительно спросил мужчина после минутного молчания.

Варя внимательно всмотрелась в его лицо и вздрогнула. Ей вдруг показалось, что сознание ее уплывает, и она куда-то проваливается….

Ощущение было настолько явное, что она уцепилась руками за стол.

– Ну что, будем полицию вызывать? – спросил мужчина после минутного молчания.

***

Перебирая как-то, когда она жила еще дома, детский фотоальбом, она нашла уже подписанную фотографию, где Варя, тогда двухлетняя, сидит надув губы и скрестив руки, и маминым почерком было подписано «Бука».

Мама была тогда молодая, кудрявая и веселая, вовсе не такая, как сейчас: пожилая, с уставшим лицом, редко улыбающаяся.

Варя была поздним ребенком и в тот год, когда она смотрела на эту фотографию, маме было ей уже за пятьдесят. А Варе двадцать.

Через пять лет мама ушла из жизни и от Вари.

И никто больше не называл ее букой, как дразнила мама.

Если что-то ей не нравилось, или чего-то не хотелось, она не спорила, не лезла требовать, или доказывать. Она просто замыкалась в себе и молчала.

И потому молчала и замыкалась она почти всегда и долго, потому что не нравилось ей многое, и многое делать она тоже не хотела. Конечно, она как в детстве не надувала губы и не скрещивала демонстративно руки на груди, но все выглядело, как на той детской фотографии.

Жизнь казалась темной и неинтересной, потому что за все эти годы и в школе, и в институте, и в своем городе не было у нее ни близких друзей, ни приятелей. Ни конечно любви и уж, разумеется, каких-то хотя бы редких отношений!

А жизнь шла. Жизнь, казалось ей, что так и пройдет, скучно и неинтересно! Но поделать с собой ничего не могла.

И когда уже совсем отчаивалась, хоть в пору в петлю лезть, пришла, спасительная мысль – нужен ребенок! И больше не нужно ничего. Ребенок будет ее счастьем. Ее целью жизни! Ее другом, ее собеседником, потому что он будет только ее, и ему будет нужна только она, такая, какая есть, и не надо к ней приспосабливаться!

Конечно, хотелось девочку. И, конечно, красивую, умную, здоровую. Такую, как она.

Варя была достаточно развитой, как она считала, здоровой – ни разу ничем серьезным не болела, и красивой.

Ну да – красивой. Только никто ни разу ей об этом не говорил. Потому что лицо ее всегда было угрюмым. Одним словом – «Бука»!

И проблема состояла в том, где бы взять такого осеменителя? Пусть без любви. Какая уж там любовь!? Чтобы будущий ребенок был именно таким!

Да и вообще – осеменитель! Одна мысль об этом приводила в ужас!

… После долгих мучений, выбор остановился на Борьке.

Да какой выбор? В общем, он оказался единственным, кому бы она могла себя предложить.

Борька был парень с ее двора, другом детства, хотя любого, с кем в детстве они играли во дворе, они называли другом.

Переживая стыд от вопроса, она позвонила.

– Привет, Борь! Как дела?

– Ёлкина?! – удивился он. – С чего это ты обо мне вспомнила?

– Борь, я же не зову тебя Сидоровым. Может, будем по имени?!

– Ладно, давай! Привет Варвара!

– Когда-то я была Варькой!

– Да, я тебя лет десять уже не слышал! Ладно, Варь, это я от неожиданности!

– Борь, давай вс