Сережа. Рождение воина
Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко
О войне и ее детях. О том, как так получилось, что некогда единый народ стал убивать сам себя, а его враги с радостью воспользовались этой очередной исторической возможностью уничтожить его раз и навсегда…
Павел Чумаков-Гончаренко
Сережа. Рождение воина
Сережа ждал нового года, надеясь, что дед Мороз со Снегурочкой вновь придут к нему, как уже бывало не раз, и принесут ему какой-нибудь новый подарок. И хотя он уже был достаточно большой и почти не верил в деда Мороза, но его прихода все равно ждал. Ему казалось, что он даже знает, что дед Мороз подарит ему на этот раз. Он давно мечтал о новом самокате, таком который уже был у многих его сверстников, чтобы и он тоже научился выделывать на нем всякие трюки и финты, приводя в восторг и восхищение всех окружающих и особенно, конечно же, он восхитит своими трюками на самокате свою одноклассницу Олю. Ах, Оля-я, что же за чудное звучание в этом имени! Произносишь его, и перед глазами сразу появляется милая русоволосая слегка курносая мордашка, с игривым, кажется никогда неунывающим взглядом, которая, постоянно так и норовит скорчить тебе рожицу или показать язык. Но ты на это совершенно не обижаешься и даже чаще всего бываешь рад и этой рожице, и этому язычку. А когда по какой-либо причине не видишь ее хотя бы пару деньков, то у тебя пропадает настроение, и ты начинаешь сильно скучать.
Оля со своей мамой и маленьким братом лет пяти, вот уже пару недель жили в подвале соседнего дома. Ее мама и Сережина бабушка, как они говорили, поддруживали и иногда ходили к друг другу в гости. Последние пару недель бои переместились в опасную близость к их поселку. И Сережа с бабушкой, как и большинство жителей, их дома, тоже переехали жить в подвал. Как горько подшучивала его бабушка:
– План нашего президента перевыполнен и теперь не только наши дети сидят по подвалам, пока их дети ходят в школы, но и родители и даже их родственники и соседи все вместе взяли и дружно переехали жить в подвалы. – И бабушка, как правило, доканчивала свою шутку, язвительно вскинув руку в нацистском приветствии: «Слава Украине! Уродам слава!», – после чего, как правило, между ними начинался обычный разговор:
– А вы слышали? Говорят, Путин, все-таки, собирается вводить войска на Донбасс?..
– Это еще бабушка надвое сказала…
– Да не на Донбасс, а Киев брать будут…
– Точно, только Киев нужно брать! А что толку от Донбасса, они опять сюда припрутся.
– Да не пойдет он на обострение обстановке с Западом…
– Сталина на них нету, уж он то со всеми разобрался бы, как когда-то с разобрался с Бандерой.
– Да, то не при Сталине уже было…
– А фундамент он заложил…
И так далее и тому подобное. А Сережа опять грустно и устало вздохнув, сползал со своего топчана и уходил подальше от людей в самый дальний угол подвала, чтобы предаться там своим сладким грезам и никто не мешал ему там мечтать. В этот момент наверху послышался какой-то шум, звук открываемой двери, покашливание и знакомый женский голос сказал:
– Свои!..
Сердце Сережи забилось сильнее, – это был голос мамы Оли.
Неуверенные шаги, спускающиеся вниз, – так всегда кто-то спускался в их временное убежище: неуверенно, почти наощупь, после глаза привыкнут после уличного света к темному сумраку подвального помещения. И вот уже в дверь входит тетя Оксана и, улыбаясь, протягивает:
– Здоровэньки булы!
А за нею в дверном проеме появляется Оля, держащая за руку своего младшего брата, и сразу, будто кого-то ищет своими жизнерадостными немного смущенными глазками. А когда, наконец, ее взгляд отыскивал Сережу, то она, расплываясь в сияющей улыбке и словно пытаясь ее скрыть, машинально со страивает ему на своем лице гримасу. Сережа смущенно опускает глаза. Он как-то раз в сердцах уже вымолвил бабушке, что эта дрянная девчонка, его за человека не считает и постоянно ему язык вместо «здрасте» показывает. Бабушка тогда внимательно посмотрела на него и, ухмыльнувшись, сказала:
– Эх ты, дурында! Ничего-то ты еще в женщинах не понимаешь! Это она наоборот тебе так знаки внимания оказывает, и внимание к себе привлек