Слесарь

Иннокентий Белов

Наш современник попадает в мир, недавно переживший подобие ядерной зимы. Он – обычный человек без особых умений, и рояли на него не выскакивают из кустов. Работал автомехаником, занимался когда-то спортом, без фанатизма, как все. Тот путь, по которому он прошел в новый мир, подразумевает возможность вернуться. Но сколько требуется узнать и как пройти? Этого никто не знает.Сначала просто необходимо выжить…Уважаемые читатели! Сразу хочу предупредить, что книга написана в возможном реализме и для тех из вас, кто любит именно читать и вникать. Тем же уважаемым читателям, кто привык к Нагибаторам и Имбам с первой страницы, она вряд ли зайдет. Предупреждаю заранее, чтобы сильно не расстраивались потом и не портили атмосферу и свою ауру.Обложка нарисована автором книги.

Иннокентий Белов

Слесарь

Грибы в этом году уродились на славу. Аккуратные, красноголовые подосиновики растут целыми колониями. Срезая один и отправляя его в корзину, можно увидеть сразу несколько шляпок рядом.

Белые кажутся похитрее и прячутся под нижними ветками елок. Приходится вдоволь наползаться, пока все семейство отыщешь и соберешь в густой траве.

Процесс наполнения корзины очень увлекает, никакие мысли не лезут в голову, не грызут мозжечок. Это как раз то состояние, которое оказалось остро необходимо мне сейчас, из-за которого я готов совсем не выходить из леса. Аккуратно срезая и проверяя каждый гриб на чистоту я вспоминаю чувство легкого счастья из детства.

Той самой радости, которую начал испытывать больше двадцати лет назад, гуляя по красивому ярославскому лесу с дедовой корзинкой. Когда уже достаточно подрос, чтобы без особой опаски ходить по рощам, пересекающимся с колхозными полями, возле небольшой извилистой речки, в которой так хорошо ловились окуни и плотва.

Бабушка умела поразительно вкусно, с корочкой, зажаривать грибы с картошкой и зеленым лучком. Поэтому я всегда проглатывал целую сковородку и тянулся за добавкой.

Три месяца школьных каникул казались временем настоящего счастья, отдыха от городской жизни с ее обязанностями и цивилизации. Поэтому всегда вспоминаются именно так, теперь с чувством ностальгии и невозможности вернуться в свое детство.

А вернуться в него сейчас очень хочется, поэтому в голову лезут другие воспоминания из того же времени.

Небольшие недоразумения в общении с деревенскими парнями, местами наглыми, местами трусоватыми, совсем не мешали получать удовольствие от рыбалки, на которой я пропадал сутками. В деревне считался почти своим, хоть и являлся чисто городским. Когда местные парни решили проверить городского на крепость духа, я к этому времени уже два года занимался борьбой и без особого труда показал превосходство техники над просто крепкими от природы заводилами.

Дядя имел в деревне определенный авторитет, вкупе с резким, непростым характером, поэтому желающих доставать посерьезнее обладателя непонятной, но эффективной борьбы, не нашлось. К слову, парни в деревне между собой не дрались, до кулаков дело при мне ни разу не доходило. И так все задиры хорошо знали силу друг друга.

Про все стычки и попытки выяснить, кто сильнее, деревня немедленно узнавала в клубе.

Клубом в двух небольших деревнях являлось маленькое сельпо, куда по вторникам и пятницам завозили товар. Почти все местные жители двух деревень собирались заранее и, активно общаясь между собой, дожидались Газона с продуктами. Буханка ржаного хлеба стоила всего шестнадцать копеек, поэтому деревенские скотину кормили, в основном, только хлебом, выходило проще и дешевле всего. Набивали по два-три мешка хлебушка и развозили по домам на рамах и багажниках велосипедов или в колясках мотоциклов.

Вот такие причуды позднего социализма еще остались в памяти, как одно из самых ярких воспоминаний.

Вот и сейчас, вспомнив свои юношеские годы, беззаботные и счастливые, я замер около особо высокого и крупного подосиновика. Не понял, сколько простоял так, улыбаясь своим мыслям, пока не заметил, что небо стремительно потемнело на востоке.

Тут сразу спохватился, что сегодня еще не смотрел прогноз погоды, занятый с утра делами с отцом,