Странная ночь в апреле

Екатерина Васильева

Садясь в поезд, никогда не знаешь, кто окажется твоим попутчиком. Кто-то расскажет интересную историю, а кто-то, может, даже сделает тебя ее участником! Да и вообще, мало ли что может случиться в последнюю апрельскую ночь под стук колес.

Екатерина Васильева

Странная ночь в апреле

Перед выходом из тоннеля вокзала шла невиданная битва.

Три здоровенных черных вороны с картавыми и мрачными криками наскакивали на почти полностью белого голубя. С голубя летел снежинками пух и даже иногда выскакивали перья. Противники тоже выглядели взъерошено, но явно куда лучше.

Я стояла с чемоданом у края дороги в ожидании зеленого сигнала светофора. Тревожное и отчаянное «пи-пи-пи-пи…» донеслось до моих ушей, и я частицей человеческого потока перетекла на другую сторону.

Люди странным образом обходили битву, словно вокруг птиц был невидимый круг. Я остановилась чуть поодаль, почему-то не в силах оторвать взгляд от пернатых. Вообще, я не люблю голубей за их вечно «лихой и придурковатый» вид, а этот и того хуже – проявлял «слабоумие и отвагу», решившись на явно неравный бой. Но внезапно я поняла, что «символ мира» приволакивает крыло, похоже, разбитое агрессивными противниками, а значит, вариантов-то у парня немного. Ни убежать, ни улететь… Да уж, так себе история.

– Вот так они за людские души и сражаются, – раздался рядом со мной словно с трудом пробившийся сквозь связки и кашель уставший голос.

Я обернулась. Маленькая согнутая старушка в платке и вязаной кофте, опираясь на палочку, стояла меньше, чем в паре шагов от меня. Странно, что я не заметила появления в личной зоне постороннего человека, но, похоже, птичьи бои заворожили.

Воспитание в уважении к старшим иногда играло против меня. Вот и сейчас я не смогла просто взять чемодан и молча уйти, хотя реагировать не хотелось.

– Кто сражается? – как можно вежливее спросила я после длинной паузы.

– И никто не замечает… не видит… – словно не слыша моего вопроса, вдруг начала бормотать старушка, еще ниже склоняясь над клюкой. – Темных всё больше. И кричат так, что своих мыслей никто скоро не услышит… а света всё меньше…

Вообще солнце этим последним апрельским днем светило нещадно. Я аж один глаз прищурила, глядя на полный перекатывающихся бликов стеклянный фасад соседнего здания. Вздохнула: и почему мне всегда везет встречать всяких чудиков.

– Бабушка, о чем это вы? – наклоняясь в сторону и немного вниз, постаралась я заглянуть в лицо старушке.

Но та лишь продолжала бормотать, а потом вдруг резко и больно ухватила меня за руку своими узловатыми артритными пальцами:

– Они здесь! Здесь!

Глаза ее были почти бесцветны, но смотрели куда-то прямо в глубину меня, седые волосы неровными прядками выбились из-под платка и дрожали на легком апрельском ветру, бледные сухие губы искривились, открываясь и давая вырываться на волю всем этим словам.

Сердце во мне вдруг заколотилось как ненормальное, дышать стало нечем, грудь сдавило. Я хотела вырвать руку и не могла, хотела закричать, но только бессильно открывала рот; все мышцы в теле напряглись, но даже просто шелохнуться не выходило.

– Они здесь! Ты же видишь! Видишь… видишь… – свистящий рассерженный шепот отдавался звоном в ушах.

Удар в плечо был такой силы, что меня почти снесло с ног.

– Девушка, что вы встали на дороге-то?! – раздался раздраженный мужской голос. – И застыла, как статуя!.. Рот разинула! Черт бы вас всех побрал! – вещал уже уходящий от меня прочь грузный мужчина.

Я судорожно вдохнула раз, второй, стараясь прийти в себя, а потом посмотрела на ноющую руку. На моей вечно белой, незагорающей коже остались следы от хватки пальцев. Я поморщилась. Надо же, сильная какая…

И тут я поняла, что старушки рядом больше нет. Огляделась, поискала ее в движущемся потоке людей. Что за чудеса?

– Ну и слава богу, – пробормотала я и потерла лоб рукой.

В нескольких метрах от меня не стихала борьба черных и белой птиц. Голубь выглядел совсем удручающе, но упорно продолжал вести оборону. В моей голове хриплым эхом звучало «видишь… видишь…». Уж не знаю, что призывала меня видеть безумная старушен