Часть 1

Глава 1

Встретить моряка в нашем городе можно не чаще, чем Джину Лоллобриджиду на улицах провинциального Порхова. Городу повезло, ибо в отпуск приехал я, Андрей Абинский, матрос Сахалинского морского пароходства и, к тому же – моряк дальнего плавания.

В свои двадцать лет я посетил шесть портов Японии и два в братской Корее. Знаю вкус саке и умею здороваться на японском: «Соё-нара, каничива, камбанва», – доброе утро, день, вечер.

На мне тропический китель, цвета бразильского мокко с алтайскими сливками. Китель наглажен до шоколадной ломкости и пахнет мужским «Шипром». Погоны в золоте украшают широкие плечи. Галун подобран со вкусом – чуть шире, чем у матроса и чуть уже, чем у старпома. Девушкам это нравится. Красный бисерный галстук сыплет искры на ослепительную белизну нейлоновой рубашки. Она сильно льнёт к телу и бьёт электричеством, но это пустяк. Чёрные тетороновые брюки с умеренным клёшем. Об их острые стрелки можно порезаться. Особая гордость – ширинка на молнии. Всё население страны носит штаны с прорехой на двух-трёх пуговицах. Мои японские брюки грех назвать штанами. Остроносые туфли со вставками из крокодиловой кожи имеют красное нутро и высокий каблук, срезанный под конус. Это позволяет на многих смотреть свысока.

Костюм дополняет загорелая физиономия с крепкими скулами и волевым подбородком. Выше – чуть свёрнутый нос (бокс, чёрт его побери!), стального цвета глаза и шапка кудрявых волос.

В этом обличье я нравился сам себе, маме и многим подружкам.

Я миновал улицу Карла Маркса, с ностальгией взглянул на родную школу и очутился в узком коридоре переулка Фадеева. Здесь жил мой школьный приятель Серж Гладышев. Из его открытого окна звучала колыбельная: «До свиданья наш ласковый Миша, возвращайся в свой сказочный лес…» Только что закончилась летняя олимпиада, в которой наша страна обогнала все другие страны по количеству захваченных медалей.

Я нажал кнопку дверного звонка. Тире, точка, тире – буква «К» азбукой Морзе. Это наш условный сигнал с самого детства. Дверь тут же открылась, будто Серёга стоял рядом.

– Андрюха! А я думал это Светка! – удивился мой друг. – Но, так и быть, заходи!

– Здорово, старик! Неужели меня с кем-то спутал?

Мы обнялись. Серж почти не изменился. Такой же стройный, белокожий, с тонкими чертами лица. Только под носом у него появился лёгкий пушок. Серж нравился моей маме. «Серёжа стройный, как тополёк», – говорила она и всячески поощряла нашу дружбу.

После школы наши пути разошлись. Гладышев одолел дикий конкурс и поступил в Металлургический институт. Я угодил на казённые харчи и выучился на матроса. По Сеньке и шапка.

Из-за бархатных портьер выплыла Зоя Павловна, мама Сергея. Статная дама в пушистом халате из леопарда. Между нами Гладышев называл свою маму ЗоПа. По первым буквам имени и отчества.

– Добрый вечер, Зоя Павловна!

– Здравствуй, Андрей! Как ты повзрослел!

Взглядом ЗоПа просканировала мой костюм, начиная с ботинок, и до адмиралтейского якоря на зажиме галстука. На его лапах горели изумруды из бутылочного стекла. Когда я снял туфли, их заграничный дизайн вызвал у ЗоПы тихий восторг.

Зоя Павловна всегда относилась ко мне с некоторым подозрением. Боялась, что я собью её чадо с правильного пути. И не зря. У меня была репутация местного хулигана, а Серж за всю жизнь не подрался ни разу.

– Давно к нам? Надолго? – спросила ЗоПа.

– Вчера прилетел, Зоя Павловна. Повидаюсь с матушкой и снова в море.

– Вот хорошо, вот радость маме.

Корявой морзянкой пропел звонок в прихожей. Знакомая буква «К». Это уже свинство – подарить кому-то наш конспиративный сигнал.

– Светка! – воскликнул Серж и бросился к двери.

– Это она, – ревниво вздохнула ЗоПа.

Светлана была хороша. Блондинка, высокая и стройная. Чуть широкие скулы, мягкий подбородок и узкие капризные губы. Большие серые глаза смотрели уверенно. Плащ – дефицитная болонья, в каплях дождя. Под ним много чего хорошего.

Я с грустью понял – мой друг пропал. И ещё – быть Серёже под каблуком.

– Вечер добрый, Зоя Павловна, – пропела Света бархатным голосом, – здравствуй Серёжа и…

– Андрей, – я отвесил лёгкий поклон.

– М