Предисловие к первому изданию

Доктор геолого-минералогических наук профессор Николай Иванович Наковник – один из старейших разведчиков недр. В мае 1965 г. исполнилось 70 лет до дня рождения и 40 лет его научной деятельности. С именем Н. И. Наковника связано открытие ряда промышленных месторождений полезных ископаемых.

Очерки, вошедшие в книгу «Охотники за камнями» написаны по экспедиционным дневникам. Они отражают трудности, которые преодолевали «охотники за камнями», в том числе проникнутом духом приключений периоде первых советских геологических экспедиций, когда по долинам и сопкам Казахстана еще бродили шайки басмачей и баранты, вносившие напряженность в мирную работу геологов.

Те, кто интересуются историей открытий месторождений и жизнью геологов, читая эту книгу, пройдут вместе с автором по первым его геологическим тропам, узнают, как была найдена одна из жемчужин Казахстана – месторождение Семиз-Бугу, как проложенный в 1930 г. маршрут на Саяк привел к медным рудникам, которые в 1970 г. станут крупнейшим центром по добыче меди в Казахстане.

ЭКСПЕДИЦИЯ В ВЕРХОВЬЯ САРЫСУ

Светлой памяти безвременно угасшей дочери Катюши посвящаю

Автор

Это была одна из первых геологических экспедиций, направленных молодой советской властью в Центральный Казахстан – «Киргизскую степь», как тогда говорили, где до революции и еще при Колчаке действовали горные предприятия английских концессионеров, выросшие на богатых рудах, дешевом местном топливе и труде казахской бедноты.

Я попал в нее благодаря счастливому стечению обстоятельств, потому что в начале нэпа трудно было получить работу; к тому же я был студентом Географического института[1 - Географический институт возник на базе дореволюционных Высших женских географических курсов, просуществовал до 1926 г. и был преобразован в географический факультет Ленинградского университета.], а не геологического вуза, заканчивал первый курс и только лишь прошел основы географии, геодезии и общей геологии, да сдал практикум по глазомерной съемке.

Начальника экспедиции, когда я пришёл наниматься на работу, подкупили не столько мои успехи в географических науках, сколько моя выправка и автобиография, в которой значилось, что я служил радистом в кавалерийской рации. Узнав, что я на практике знаком с уходом за лошадьми, начальник – молодой флегматичный инженер-геолог Яговкин – предложил мне должность рабочего при конях, намекнув, что, поскольку я географ, постольку буду и топографом, и фотографом, и коллектором, и «вообще всем тем, чего потребуют интересы экспедиции».

– Придется поручить вам, – добавил он, – и самостоятельные маршруты и обязанности доверенного лица в мое отсутствие по делам разведки. Предстоит огромная работа, а средств на нее отпустили так мало, что я не могу оплачивать коллектора. Это продолжение моих геологических исследований на юге Киргизской складчатой страны, не законченных в 1921 г. из-за басмачества в верховьях Сарысу.

Несмотря на предложенные мне по должности рабочего 30 рублей в месяц, я вышел от инженера с большим подъемом, потому что 30 рублей – не 6 рублей студенческой стипендии, а главное – экспедиция в неизведанные земли, о которых я мечтал в детстве и которые представлял то девственными прериями Майн-Рида, то дикими пустынями Свен-Гедина. Орлы, тарантулы, мустанги, руины мертвых городов в песках, заброшенные серебряные копи, золотые жилы и, наконец, чем черт не шутит, – стычки с басмачами! Так рисовалась мне Киргизская степь за параллелью законсервированного Успенского рудника, ограничивавшей с севера район исследований, порученный Геологическим комитетом моему начальнику, – район, переходивший к югу в полупустыню Северо-Западного Прибалхашья, за которой простиралась Голодная степь – пустыня Бед-Пак-Дала.

Экспедиции поручено было пройти по следам концессий, осмотреть архивы с документами, если таковые сохранились, разведать медно-серебро-свинцовую залежь на речке Кайракты, вскрытую английскими геологами, и обследовать или, как выразился инженер, «заснять» территорию района, примыкавшую к 48-й пустынной параллели – территорию четырех двухверстных топографиче